История и краеведение:, Мета-география и пейзаж России. А.Г. Желамский : Материалы и документы : Сайт г.Пустошка Псковской области

"Мы пскопские" - не такие, как в указанном кино."

- Главная - - Новости - - Материалы и документы - - Объявления - - Форум -

Меню

Что нового на сайте?

Обновлено:	С	В	Н

Нет обновлений за последние 7 дней

Вход на сайт

Забыли пароль?

Нет учетной записи?
Зарегистрируйтесь!

Счетчики

:: Новые статьи ::

· Село Гультяи с деревнями Истецкого войтовства ( 30.11.21)
· Из истории начального народного образования Пустошкинского к ( 29.11.21)
· К 515-летию деревни Соино ( 29.11.21)
· ИСТОРИЯ и личность — «ВРЕМЁН СВЯЗУЮЩАЯ НИТЬ...» ЕЛАГИНЫ — С ( 4.9.21)
· АРХИВ КРАЕВЕДЕНЬЕ Алольщины ( 13.3.21)

Мета-география и пейзаж России. А.Г. Желамский
Опубликовано: Tigl , Включено: 25/10/2010

«Музей пейзажного наследия «Окоём»
Основан 5 августа 1997 года.
Расположен в с. Чернецово Псковской области Невельского района.

Директор музея - Александр Гаврилович Желамский, член Русского географического общества, кандидат географических наук, доцент кафедры геоморфологии. Возвратившись на «малую Родину», считает себя человеком, вернувшимся из странствий и заново открывающим знакомую землю».
«Окоём» - старое русское слово: то, что можно окинуть взглядом (оком). Создатель музея воспринимает красоту родной земли как высшую святость и понимает пейзаж как «зрительный, эмоциональный образ «архитектуры» земного Храма, явленной нам в рельефе земной поверхности». Обычно это называют сухим словом ландшафт, но для него - это бесконечно дорогой «лик родной земли».
То, что Александру Гавриловичу пришла счастливая мысль организовать музей пейзажа, кажется естественным: такой природы, как здесь, на границе Псковского края и Белоруссии (Витебской области), трудно отыскать. Это наше национальное достояние, наше ощущение полноты жизни, вырывающейся из тесных рамок каменных колодцев.
Чередования холмов и впадин, лесов и перелесков, ровные ряды тонкоствольных сосен, вырастающие из земли камни, - видимая часть этой красоты. Но какой замысел лежит в ее основе? Как «поверить алгеброй гармонию?»
Александр Гаврилович рассказывает нам о пейзаже с непривычной для нас стороны. Он смотрит на него и как ученый, и как поэт. И необычные для восприятия «топообразы» - «образы рельефа» – заключенные в размытых окружностях, штрихах и черточках на карте, мысленно соединяясь с родными пейзажами, становятся зарубками на сердце. Ритм этих линий создает торжественную симфонию, выводящую нас за грань Вселенной, где существуют прообразы нашего мира. Какой выразительности пейзажи предоставляет нам музей! Они объединены так, что общность их зримых черт предстает наблюдателю в эмоциональной проникновенности. Где мы жили до сих пор, что не видели этой красоты?
Вот перед нами карта звездного неба, но нет – это истоки наших рек. Их так много, но мы запомним этот красивый рисунок и представим себе на нем ключи, ручьи и начала рек .
Если с музеем знакомы пока немногие, то книга, написанная по его материалам, получила широкий резонанс: о ней была очень обстоятельная и эмоциональная рецензия на «Радио России»; музей и его создателя показали на телеканале «Культура» в передаче «Письма из провинции. Невель.». Книгу заметили даже далеко за пределами Псковского края. «Понимание трагического союза с <…> пространством, органического перетекания в него и преображения вне идеи прогресса и технократического насилия удивительным образом созвучно не только клюевско-есенинскому образу России, актуальность именно такого мировосприятия подтверждает ставший уже знаменитым труд Александра Желамского, его недавно вышедшая книга “Русский пейзажный вектор”, с подзаголовком — очерки родиночувствия. Автор <…> - великий знаток русских земель от Пушкиногорья до Камчатки, которые он у*** не желает называть ландшафтом, он даже успел создать наверное единственный в своём роде музей пейзажного наследия» («Сибирские огни» №8, 2010).
Каждый год в музей приезжает много людей, но это, в основном, земляки. Приезжали дети, которые хотят побывать вновь и показать Александру Гавриловичу стихи о родном крае, которые они написали под впечатлением увиденного.
Русское географическое общество обращалось с просьбой придать музею статус государственного, так как такого музея нет нигде в мире. Это менее всего «сельский» музей, концептуально и содержательно - это уникальная культурная ценность. Пока ответа нет.
Приглашаем посетить музей. От станции «Пустошка» - 30 км.
В качестве приложения приводим статью А.Г. Желамского «Мета-география и пейзаж России». Она написана много видевшем и много сделавшем для родной земли человеком.
.

Мета-география и пейзаж России

А.Г. Желамский
Музей пейзажного наследия «Окоём»
(д. Чернецово Невельского района
Псковской области).

География, кажется, и не подозревала, что своими открытиями земли вымостила дорогу для современной цивилизации, которая объявила своей целью преодоление природы и победу над ней.
Почувствовав недоброе, географы ввели понятия о природном наследии и природных ресурсах, но и здесь мир - как цивилизация не посчитался с их рекомендациями – разработка природных ресурсов стала сегодня всего лишь делом времени, соответствующих технологий и геополитики.
Тогда географы заговорили об экологизации географии, но не стала ли и экология всего лишь «оппозиционной партией» современного мира, существование которой считается нормой для рациональных моделей общественного устройства?
Теперь у географии остался последний «рубеж обороны» - она говорит о том, что человеку прежде природных ресурсов и экологии необходимо слышать, видеть и воспринимать неповторимую географическую реальность. В этом, очевидно, и состоит пафос обсуждаемой ныне темы о сакральной географии, (хотя автор предпочитал бы не открывать новую науку, а говорить о сакральности, святости самого географического пространства России, о новом его восприятии ).
Ещё в 70-е годы А.Ф.Трешников сказал о том, что «даже в Антарктиде прошла пора открытия новых географических объектов». И всё же представляется, что мы будем открывать землю всегда, даже тогда, когда она вся открыта. Всякий раз это новое открытие земли будет определяться новым восприятием знакомого и привычного.
Всплеск антропософских учений, многообразие журналов, изображающих шедевры природы, паломничество туристов в труднодоступные, топофобные уголки мира говорят о том, что в мире произошёл поворот к восприятию географической реальности, к своеобразию культур, сложившихся в разных местоположениях. Поэтому уместен вопрос - не вступили ли мы на рубеже веков в эпоху перехода от географии (от инвентаризации природных ресурсов и объяснения законов природы) к мета-географии, к эпохе «после географии» ? Теперь, после увлечения бесстрастными логическими «конструкциями» природы не станем ли мы ближе к восприятию Блоковской «музыки мира», тех звуковых волн, которые «катятся на глубинах, недоступных для государства и общества» (А.Блок. О назначении поэта.). Действительно – можно сколь угодно детально исследовать законы построения музыки, но это не заменит её слушания, постижения её смыслов.
Это условие одинаково приложимо и к земным пейзажам. Сегодня, когда мир - как цивилизация понижает природные смыслы до уровня потребительских ценностей, особенно актуально культурное разнообразие мира, различные представления о нём.
Географы признали, что художественные формы культуры – литература, живопись, музыка являются хранилищем образов географической реальности. География озабочена освоением этого огромного пространственного опыта, накопленного за пределами науки, но кто и как будет его осваивать ? Да и возможно ли впрячь в одну телегу слона и трепетную лань ? Художественные образы, основанные на созерцании, духовном переживании, на чувствах к природе, невозможно вписать в логически выстроенный понятийный аппарат науки. При этом очевидно, что образы тоже являются формой познания мира, причём он предстаёт в них не в раздробленным и бесстрастном существовании частей, а в радостном их соединении, воплощении, гармонии. О содержательности образов говорят слова А.Фета о «дрожание рюмки» , в котором по его словам отражается «вся совокупность её исследованных и не исследованных качеств» («В отличии от научного, А.Фет считал художественное познание синтетическим, схватывающим предмет во всей его целостности и единстве, всеми органами чувств… и ещё одним – шестым – чувством поэта, воспринимающим предмет «со стороны красоты». - Д.Благой. Мир как красота. М., 1975).
Пейзаж ( страна, край, местность в переводе с французского) можно назвать зрительным, воспринимаемым образом географической реальности. Но все эти определения ничего не говорят о нашем к нему отношении. И вот «приходит» Максимилиан Волошин и говорит : «В пейзаже отражено всё, что пережито землёй… . Пейзаж – это лик родной земли, лицо матери. От созерцания этого лица в душе поднимается тоска, жалость, нежность, та надрывающаяся и безысходная любовь, с которой связано чувство Родины». Именно в таком восприятии мистических свойств русского пространства и состоит наш переход к представлениям о его сакральности, святости.
Сакральное значение мы придаём местам, связанным с известными именами, с религиозными святынями, с местами сражений, особенно, в годы Великой Отечественной войны, с памятными знаками, обозначающими такие места, с известными и безымянными могилами воинов. Таких, освящённых подвигом мест, много даже в ближайших к автору окрестностях. Настоящими, гордыми символами Победы предстают здесь памятники воинам 3-й Гвардейской Армии Калининского фронта в городе Невеле, в деревнях Турки-Перевоз, Усть-Долыссы, Чернецово, Уща-река. Святыми местами скорби остаются места расстрела гестаповцами мирных жителей и патриотов – участников партизанского сопротивления (Голубая Дача, Борки). А изрытые траншеями берега Ущи и Рущеры, осиротевшие, потерявшие мужщин деревни ? Время стирает подробности войны, но ещё сильнее высвечивает все священные символы подвига.
Несомненно, есть что-то священное, сакральное в устремлении русских (и не только русских, конечно) путешественников к открытию неведомых земель. Особенно помнятся имена Г.И.Невельского (изучавшего те верования айнов Сахалина, «которые являются наиболее священными») и Н.М.Пржевальского, имевшего, как сказал А.П.Чехов, мужество «отдать свою могилу пустыне». Могила, оживляющая пустыню, продолжающая дело путешественника после его смерти, относится, конечно, к ряду исключительных сакральных символов.
Для географов особенно интересно, что «места христианского паломничества зачастую совпадают со святынями язычников, словно избранные географические пункты независимы от вызываемых богов, что религии припадают к сакральным источникам, географически точно определённым» (Л. Шарпантье. Тайна тамплиэров. Пер. с фр. Е.Головина. М., 2008). Вот эта сакральность географических мест должна быть по убеждению автора основным поприщем для исследований на рассматриваемую тему.
Д.Лихачёв сказал о дороге в Псковское Пушкиногорье : «Долго едешь по унылой ровной местности и вдруг, как чудо, - попадаешь в край дивной красоты – холмов, рощ, лугов». Между тем, из посещения Пушкиногорья всякий раз и всеми паломниками выносится убеждение в том, что прекрасна не только зримая здесь, но и всякая другая земля. Можно ли поэтому отнимать право на красоту у каждого на земле места ? И «унылая» равнина на подступах к Пушкиногорью и «простые» острова среди Полистовских болот на Ловати ещё будут полны своего смысла и глубокого очарования –когда мы постигнем их внутреннюю культуру так, как это сделано Пушкиным в отношении Святогорья и берегов Сороти. В этом плане и географии, и мета-географии есть над чем поработать. Нам предстоит открыть новые лики красоты в русском пейзаже, которые будут дополнять и развивать чисто внешние, «импрессионистские» впечатления. Такие лики красоты открываются в топообразах земной поверхности, раскрывающих упорядоченность и ритм, а, значит, и смыслы, земного пейзажа, претворяют в конкретный образ идею Семёнова-Тян-Шанского о стилях местности. Время будет только увеличивать число сакральных, священных мест в пейзаже России. Оно не только верой, но и знанием подтвердит старую «формулу» о Святой Руси.
Русская равнина давно названа Страной источников. Все они относятся у нас к особо почитаемым местам. Интересно, что карта истоков рек очень похожа на звёздное небо в зимнюю морозную ночь. В этом нельзя не видеть связи с мифологическими представлениями, гласящими – «всё земное отражено в небесном».
К священным местам России относится даже город Магадан. «Заезженную пластинку» о нём, как о столице Гулага, давно пора снимать. Несколько лет из жизни поэта А.Жигулина прошли на самой мрачной сопке Колымского края – Бутугычаге. Вернувшись же сюда через несколько лет, он написал : «Магадан, Магадан, Магадан ! Давний символ беды и ненастья. Может быть, не на горе – На счастье Ты однажды судьбою мне дан ?». На лицах бывших заключённых, с которыми автору приходилось встречаться на Севере, прочитывалась гордость за причастность к освоению «золотой Колымской планеты». Так что Магадан в первую очередь является оптимистическим символом открытий, символом встречи материковой России с миром Тихого океана. И бывший узник Магадана В.Козин написал о нём и о Колыме много прекрасных песен.
Скрытыми мистическими смыслами «пропитаны» плоскогорья России – Улахан-Чистай в горной системе Черского, плато Укок на Алтае и многие другие. Не только Тибет, но и плоскогорья России обладают большой геологической, исторической памятью и сулят много открытий, раскрывающих тайны Русской цивилизации.
Индустриальный мир обостряет восприятие красоты в природе, но мимо неё не проходили и наши далёкие предки. Семенов-Тян-Шанский писал о различных типах поселений на Русской равнине – северо-западном, (где население «ложится по сухим, возвышенным моренам»), северо - долинном и других. Нельзя не видеть, что такое «счастливое» расселение было следствием многовекового переживания природы, а не научных рекомендаций. «Вовсе не от основания Академии художеств», говорил Н.Рерих, «но от глубокой древности русский народ уже может гордиться своими художниками» и, добавим, - ландшафтными архитекторами – дизайнерами. Нам нужно посмотреть на свои исследования с учётом традиции мироощущения, сложившегося в русском пространстве.
Об утраченном восприятии красоты и мудрости природы напоминает слово «урочище». Обозначая сегодня этим термином «любую часть местности, отличную от окружающих», или группу ландшафтных фаций, мы упрощаем его первоначальные смыслы. В словаре древнерусского языка Н.Н.Срезневского слово «урочище» прочитывается как «указание судьбы», в польско-русских словарях оно переводится как «очаровательный, прелестный, чарующий, обаятельный, пленительный», глаголу «урочить» придаются значения : сглазить, околдовать, очаровать. Нет сомнения, что слово «урочище» использовалось нашими предками для обозначения особой благодати – земной и небесной, какую ощущал человек в каком-то конкретном географическом месте, которое и выбиралось для поселения. Недаром все бывшие наши деревни называются урочищами. Их сотни тысяч в пейзаже России и они напоминают нам о нашей собственной исчезнувшей по воли исторического прогресса (?) крестьянской Атлантиде.
Исследование сакральных смыслов в русском пейзаже подвигает нас к ответу на главный мировоззренческий вопрос – является ли преодоление природы единственным вектором развития цивилизации ? И заставляет задуматься о своеобразии русского пути развития вместе с природой.


[ Вернуться в раздел История и краеведение: \| Вернуться в главный раздел ]