1928 год для вновь образованного района оказался крайне тяжелым. Земля – кормилица, родная мать для крестьянина, не смогла помочь своему другу – земледельцу, вновь, как в военные годы, голод железной лапой взял за горло. Погода, и так не баловавшая своим расположением, в этом году была особенно неблагоприятной для сельскохозяйственных работ. Холодная и дождливая весна, такое же лето и ранние осенние заморозки привели к тому, что не смогли созреть яровые хлеба, а созревание озимых затянулось на целый месяц, хлеб вымокал на корню. Тяжелые условия усугубились еще и тем, что 17 июля выпал град, который побил посевы. В результате в районе пострадало 34 селения, 440 крестьянских хозяйств. Было повреждено или уничтожено полностью 918 гектаров посевных площадей, погибло яровых хлебов 448 гектаров, озимых –  470  гектаров. Это только сухие цифры отчетов, а за ними голые поля, голодные глаза детей, отчаяние и боль.
      Окружная детская комиссия, чтобы хоть как-то помочь семьям  с детьми, организует в округе питательные пункты для детей до 16 лет в тех поселениях, которые пострадали от градобития. В сельских Советах срочно составляют списки нуждающихся в питании. Пункты размещают в приспособленных помещениях: школах, хозяйственных постройках и даже в домах многодетных семей, которые нуждаются в поддержке. Мать такого семейства становится в питательном пункте поваром и получает жалование за службу – 2 р. 50 коп., а дети получают питание, одновременно в этом же пункте питаются и другие дети из ближайших деревень. Из округа в район поступали продукты для подобных пунктов, а затем их распределяли по поселениям, согласно спискам. Отпускали муку, овощи, мясо, рыбу. Однако норма на одного ребенка была крайне мала, поэтому некоторые сельские Советы шли на нарушение и кормили детей только до 10 лет. Узнав о нарушениях, окружная комиссия категорически настаивает на снабжении питанием детей всех возрастов. Некоторые родители, чтобы спасти детей от голода, обращаются в исполком с просьбой об отправке детей в детские дома, однако, как сообщает детская комиссия, детские дома округа переполнены, и туда направляются лишь те дети, у которых отсутствуют родители.
      Из архивных материалов видно, что больше всех пострадали  от стихии  территории Тимоновского и Щукинского сельских Советов. Именно оттуда поступают многочисленные просьбы о помощи. Обращаясь в земельный комитет Пустошкинского исполкома, жители Тимоновского сельского Совета составили список крестьян, пострадавших от стихийного бедствия, где указали напротив каждой фамилии процент потери урожая. Земледельцы в первую очередь просили помочь  семенами для озимого сева и только потом –  продуктами, так как население голодает. И это в августе, а впереди еще целая зима...
      Стремясь помочь крестьянам, власти округа закупили рожь в южных районах страны, но оказалось, что для местных условий она не пригодна. Процент пророста семян крайне низкий. Прежде чем посеять озимые,  семена необходимо было заменить на местные, использовав посевной фонд из запасов колхозов и совхозов, а так же у единоличных хозяйств. Рекомендовано было менять пуд на пуд. Но на деле при таком соотношении можно было поменять семена в колхозах, крестьяне же ввозную рожь менять на свою один к одному отказывались. Руководителям колхоза “Тересполь – Сергейцево”, масловской сельскохозяйственной артели и совхоза “Поддубье” поступило распоряжение сдать остатки семенной ржи, оставив себе для посева и для двухмесячного содержания своих членов. Как видим, хлеб изымали и там, где он был. Члены колхоза получали лишь двухмесячную норму. Несмотря на принятые меры ситуация по снабжению населения хлебом и семенным зерном оставалась крайне тяжелой.
      После осенней посевной компании  на 1 октября 1928 года главный агроном района подает совсем не радужный отчет в земельный комитет округа. Урожай будущего 1929 года, согласно этому отчету, ожидался крайне низким,  “так как значительная часть озимого клина засеяна семенами большой влажности и пониженной всхожести”. Как следует дальше из документа, “кормовых и продовольственных запасов в среднем у населения района хватит до марта месяца. Но согласно заявлениям сельских Советов уже к 1 декабря 75 % населения будет нуждаться в хлебе, а 25% уже сейчас не имеют хлеба”. Далее агроном отмечает, что в районе идет массовая ликвидация “живого инвентаря”, подтверждение тому обилие скота всех возрастов на рынке и на бойне. Люди стараются сохранить хлеб для собственного пропитания. Падеж скота по сравнению с прошлым годом увеличился на 87 процентов, причем 10 % лошадей были задушены. По заявлениям крестьян почти в каждой деревне имеются лошади, предназначенные на убой, их кормят и выгоняют в поле, где и держат до полного истощения, после чего душат веревкой. Об этом сообщают из Госстраха. “Причиной ликвидации скота, -  делает вывод автор отчета, - по- моему мнению, являются неурожай, сельскохозяйственный налог и отсутствие хлеба”.
      После такого тяжелого года 1929-й и не мог быть высокоурожайным даже при благоприятных климатических условиях. Яровые хлеба, которые посеяли весной, не могли восполнить недостаток зерновых, учитывая низкую их урожайность по сравнению с озимыми. Ну а на рожь, как сказано в отчете агронома, тоже больших надежд возлагать не приходилось. Поэтому как следствие кризис хлебозаготовок 1929 года.
      Для организации хлебозаготовок создаются специальные чрезвычайные тройки из представителей округа, задачей которых было получить хлеб и другие сельскохозяйственные продукты любой ценой. Во многих регионах страны вновь используют вооруженные отряды рабочих, как в период гражданской войны. В нашем районе смогли обойтись без вооруженных солдат. План поставок был разверстан по сельским Советам, а те в свою очередь распределяли  задания по крестьянским хозяйствам. Основная тяжесть по поставкам сельскохозяйственной продукции ложилась на плечи “кулацко-зажиточной части” деревни. К таким могли быть отнесены и крепкие середняки, которые имели в хозяйстве лошадь и  пару коров. Основные продукты, которые необходимо было сдать по плану: рожь, овес, картофель, лен.  В случае невыполнения поставок людей ожидали высокие пятикратные, семикратные штрафы, увеличение сельскохозяйственного налога, лишение избирательных прав, опись и конфискация имущества, уголовное наказание. В этот период в исполком поступает большое количество жалоб на злоупотребления местных властей. Вот один из примеров: Священник Загорской Успенской церкви Петр Тарасьевич Никифоровский пишет, что его хозяйство было объединено с хозяйством батрака Железнякова, и им на два хозяйства было спущено задание: сдать 60 пудов ржи, 80 пудов овса и 200 пудов картофеля. Они сдали все зерно, что у них было, а картофеля смогли накопать только 220 пудов. Две семьи жили лишь на картофеле, и к моменту сдачи у них осталось только 200 пудов. Если их сдать, то две семьи помрут с голоду.  Он пишет, что во всероссийской газете “Известия” сказано, забирать можно только излишки (это слово в жалобе подчеркнуто), которые остаются в хозяйстве, “а у нас забирают последнее, ладно я – лишенец, а чем виноват бедняк Железняков?” Ответ на свою жалобу священник так и не получил, как и большая часть остальных недовольных, чьи жалобы также остались без ответа. Район ценой невероятных  усилий выполнил план по поставкам. На 25 октября 1929 года сдано ржи 244% от плана, овса – 244,2 %, картофеля – 100 %.
     Одновременно с хлебозаготовительной компанией остро ставится вопрос о коллективизации. В сельских Советах проводится разъяснительная работа о преимуществах коллективного землепользования. На ноябрь месяц в районе существовали две коммуны: “Просвет” и “им.Калинина”, сельскохозяйственная артель “Сельский труженик” и совхоз “Поддубье”. В них было объединено 47 единоличных хозяйств, это составляло всего 0,5 % от общего числа крестьянских хозяйств. Вместе с тем крестьяне с большим интересом относились к простым формам кооперации. В районе действовали 2 семеноводческих товарищества, 5 машинных, 5 мелиоративных, 5 животноводческих, 2 торфяные, 3 масло – сырные и 2 рыболовецкие артели. Они совместно приобретали семена и технику, племенной скот, занимались улучшением пахотных и других земельных угодий. Районное руководство всячески поддерживало колхозы и кооперативы. Колхозам был предоставлен кредит на покупку племенного скота, торфяным товариществам оказывал помощь торфмейстер, мелиоративным товариществам помогал  инженер – гидротехник. Кооперативам по льготным ценам через потребительскую кооперацию продавали плуги и бороны, веялки и молотилки, оказывали помощь в ремонте инвентаря в ремонтных мастерских. На время сельскохозяйственных работ действовали прокатные пункты (8 на район) и зерноочистительные пункты ( 9 на начало озимой компании).
     Однако крестьяне крайне насторожено относились к колхозам. Когда осенью 1929 года начинается агитация, и в каждом поселении проводятся  общие собрания крестьян, по резолюциям этих собраний виден провал компании по коллективизации. “Вопрос оставить открытым”, “Доклад принять к сведению”, “Желающих вступить в колхоз не имеется”, “ В виду отдаленности деревень друг от друга невозможно создание колхоза” и так далее.  Нет ни одного протокола, где было бы принято решение о немедленном создании колхоза в том или ином сельском Совете. И это после статьи Сталина “Год великого перелома”, когда вся страна усиленными темпами выполняла распоряжения партии и правительства. Районные руководители, по-видимому, не спешили загонять крестьян в колхозы силой. Однако план коллективизации было необходимо выполнять и с осени 1929 года по 1 октября 1930 года в колхозы было объединено 343 крестьянских хозяйства – это 3,4% от общего числа дворов. План выполнен лишь на 11 %. Социальный состав членов колхозов был следующим: батраков -7%, бедняков -46 %, середняков -36 %, рабочих -2%, (знаменитые “двадцатипятитысячники”, рабочие заводов и фабрик, присланные в деревни для организационной работы), служащих – 9%. Одновременно начинается и борьба с противниками колхозного строя ,с теми кто агитирует против колхозов. Отданы под суд члены кулацких хозяйств за несвоевременную сдачу с/х налога 76 человек, оштрафованы 48 человек. Учитывая резкий рост налогов на единоличные хозяйства -  в 8 раз:  с 30 рублей до 260 в среднем по району, удивляться такому количеству злостных неплательщиков не приходится. Откуда же в районе, до коллективизации имевшим кулаков не в каждом сельском Совете, вдруг такое количество социально – опасных элементов? Более 250 человек ,только по спискам кулаков, уже лишенных избирательных прав, а еще есть подкулачники и зажиточные, например, в одном Алушкове в 1931 году из 36 хозяйств 30 признаны кулацкими. Но политика борьбы с кулачеством все же принесла свои плоды. После судебных процессов и раскулачивания, роста налогов, крестьяне потянулись в колхозы. Чтобы спасти семью, спасти хозяйство, надо было вступить в колхоз. На 1октября 1931 года в районе будет уже 310 колхозов и план по коллективизации будет выполнен на 55 %. Тем не менее, темпы будут значительно отставать от общесоюзных, в районе сохранят свои подворья 5936 единоличных хозяйств.
     Что же представлял собой район в 1931 году, спустя четыре года после образования. 25 сельских Советов, население 54036 человек, коренное население русские. Посевная площадь 45208 га. Ведущая культура- лен. Ферм в районе – 62. Лошадей -8926, свиней -4451, крупного рогатого скота 16041, овец-44126. Район обслуживает одна МТС. В районе острая нехватка специалистов. Не хватает зоотехников, ветврача и ветфельдшеров, бухгалтеров, механиков, агрономов. Но, несмотря на все трудности, жители района продолжали жить и трудиться, растить детей. В Пустошкинском районе действовала 81 школа, в которых обучались 6649 детей. А это, значит, росла смена, именно они боролись с фашистами, возрождали район из пепла, любили и страдали, сеяли хлеб и верили в светлое будущее своих детей и внуков. Благодаря их усилиям креп и развивался наш Пустошкинский край.

---