Его останки обнаружили в дни проведения Вахты Памяти в августе 1996 года. Утром отряды выезжали в поле, и одна группа имела задание отыскать их недалеко от места падения самолета и перезахоронить с отданием воинских почестей в деревне Чайки. Задание было выполнено, останки захоронены, а имена и обстоятельства гибели экипажа установил Михаил Романов, основываясь на воспоминаниях людей и архивных данных, подтверждавших те воспоминания. Этот поиск чем-то похож на поиск летчика, погибшего в деревне Соино. Свидетели – все те же мальчишки военной поры.
Николай Иванович Снежков помнит те дни хорошо. Вместе со своим одноклассником, Иваном Алексеевичем Трофимовым, он был одним из первых свидетелей того случая. Впрочем, почитаем письма.
Николай Иванович Снежков:
«… Километрах в трех севернее железнодорожной станции Себеж у деревни Барановщина – груда металла от рухнувшего на землю подбитого фашистами из зенитного орудия советского самолета. Тело пилота изуродовано, кровь запеклась на куртке и деталях самолета. Погиб 15-16 июля 1944 года, год рождения 1925. Фамилию точно не помню. Больчук, Вальчук, Валенчук… – что-то похожее. Лучше знал мой одноклассник Ваня Трофимов, он хранил пистолет летчика. Фамилия на рукоятке пистолета и на могильной табличке была одна и та же.
Тело воздушного стрелка лежало метрах в пятидесяти от места падения самолета. Видимо, его выбросило, когда самолет ударился о склон горы, на которой находилась зенитная батарея. От удара большое углубление в земле, затем самолет метров на 40 – 60 перелетел через дорогу и, рухнув на землю, взорвался…»
Иван Алексеевич Трофимов:
«…В районе нашей деревни и в округе я знаю лишь одно место падения нашего советского самолета – это около деревень Назарово и Барановщина… Я точно не помню в каком звании был летчик, но знаю его фамилию – Валькович Петр Павлович. Год рождения, кажется, двадцать второй…»
Немного ошибся Иван Алексеевич, отчество назвал неправильно. Согласно архивным данным в экипаже самолета были старший лейтенант Валькович Петр Иванович и старший сержант Шушиев Федор Павлович. Первый – семнадцатого года рождения, второй – двадцать второго.
Теперь о каждом из членов экипажа.
Уроженец города Черногорска Красноярского края Петр Иванович Валькович получил свою первую награду, орден Красной Звезды, в июне 1943 года. В конце февраля 1944 года он был награжден орденом Красного Знамени. Заглянем в наградной лист. В нем перечислены боевые подвиги летчика младшего лейтенанта Вальковича с июня 1943 года. В частности значится, что с 10 сентября 1943 года младший лейтенант Валькович исполнял обязанности командира авиационной эскадрильи. За это время эскадрилья при 35-процентном наличии летного состава произвела 27 успешных боевых вылетов на штурмовку и бомбометание по живой силе и технике противника, при этом уничтожила: танков – 11, автомашин с грузом – до 45, орудий зенитной артиллерии – 6, орудий полевой артиллерии – 3, минометов до 9, подвод с грузом – 17, переправ – 2, ж/д вагонов – до 20, цистерн с горючим – 2, солдат и офицеров противника – до 200, в воздухе сбит 1 ФВ-190.
«На выполнение боевого задания летает смело и уверенно, грамотно атакует цель. В эскадрилье 65 процентов летного состава награждены правительственными наградами, орденами и медалями…» – это тоже из наградного листа.
Воздушный стрелок старший сержант Шушиев Федор Павлович по национальности карел, награжден медалью «За отвагу» в июле сорок третьего года, в феврале сорок четвертого представлен к награждению орденом Красного Знамени, но получил орден Красной Звезды. Как явствует из наградного листа, «19.07.1943 г., выполняя боевое задание в экипаже с командиром звена младшим лейтенантом Вальковичем, в районе Прилец-Гусево группа ИЛ-2 над целью была атакована 12-ю истребителями противника; из них 4 истребителя атаковали самолет, где стрелком был тов. Шушиев, но благодаря его умению и храбрости, атаки были отражены, тем самым дал возможность летчику выполнить боевое задание.
Действия подтверждают летчик Монастырский, воздушные стрелки старшие сержанты Пачос и Росяев.
10.11.1943 года, выполняя боевое задание в экипаже с командиром авиационной эскадрильи младшим лейтенантом Вальковичем, в районе разъезда Горушка также отразил 6 атак истребителей противника МЕ-109, что подтверждают летчики младший лейтенант Калугин и воздушный стрелок старший сержант Чекайкин…»
Об обстоятельствах гибели экипажа рассказывает оперативная сводка по 825-му штурмовому авиационному полку на 23 часа от 16 июля 1944 года:
…3. В период с 14.40 до 15.35 группа 6 ИЛ-2, ведущий старший лейтенант Валькович, штурмовала под прикрытием 4 ЯК-9, ведущие Манов, Рязанов, и бомбардировала живую силу и технику в районе Залосемье (северо-западнее 8 км. Себежа)… В результате штурмовки подавлен огонь 12 батарей малой зенитной артиллерии, подожжено 10 домов. Потери – не вернулся старший лейтенант Валькович и воздушный стрелок старший сержант Шушиев, самолет номер 4821 сбит зенитной артиллерией, упал в районе Горбово (севернее Себежа 5 км.) и на земле сгорел.»
М.Н.Романов предпринимал много попыток к розыску родных погибших летчиков, но ни одно из направлений поиска не принесло результата, за исключением короткого письма из Черногорска от Александры Васильевны Сытых:
Здравствуйте.
Я живу в Хакасии, г. Черногорск, дважды читала в местной газете заметку «Эхо войны» о нашем герое-земляке Вальковиче П.И. и решила Вам ответить. Мне было 12 лет когда началась война. Я с родителями жила по ул. Саманный городок, дом 17, кв. 5, через крылечко от Вальковичей.
Они появились в нашем доме в начале войны: мать тетя Шура и сын. Мать звала его Петюшка. Очень добрые и тихие люди, Петра мы никогда не видели, чтобы он бегал и играл с ребятней, он ходил в Дом обороны, видимо, учился на пилота, так как у нас рядом был аэродром гражданский и рядом парашютная вышка, где практику они проходили, прыгали с «парашютки», а потом прыгали с самолета, наверное, У-2. Началась война, и тетя Шура нам сказала, что Петюшку взяли в армию. Незадолго от начала войны вдруг к крыльцу тети Шуры быстрым шагом, чуть ни бегом, прошел летчик в синей форме, весь в ремнях – красавец парень. Это был Петр. Мы весь день прождали, думали, что он выйдет и мы его увидим, но он, видимо, рано утром улетел, а потом нам тетя Шура сказала, что он летел на фронт и так как в нашем городе есть аэродром, его командование разрешило повидаться с матерью, так как у них больше никого нет, и он полсуток побыл с матерью. Потом он погиб, тетя Шура тяжело заболела, потом немного поправилась и стала очень набожной, стала молиться, а потом стала вообще жить в церкви, помогать бедным, немощным, потом, я слышала, что умерла. Мне уже 69 лет, маме моей 92, но она все это помнит, других жильцов в городе, наверное, нет, что жили в нашем доме, родных у них нет и отца или не было, или постигла беда (1937-38 г.), потому что жили они тихо и незаметно, как будто чего-то боялись.
Так что искать их родных бесполезно. Пишу Вам потому, что хорошо знала эту хорошую, добрую тетю Шуру. Я живу с двух лет в этом городе, 40 лет проработала в Горвоенкомате. Знакома с таким поиском, сама делала запросы о розыске.
Валькович, Шушиев, Монастырский, Калугин, Росяев, Чекайкин – они вместе летали в небе, их всех постигла одна судьба. 10 ноября 1943 года не вернулись с боевого задания из района станции Горушка младший лейтенант Монастырский Евгений Иосифович и воздушный стрелок Росяев Яков Парфенович.
Экипаж Калугин – Чекайкин 27 февраля 1944 года отличился при налете на аэродром Идрица и был награжден орденами Славы третьей степени. Валькович и Шушиев тоже были там.
10 марта 1944 года Калугин и Чекайкин вместе с экипажем Стадниченко – Пивоваров наносили штурмовой удар в деревне Большие Падары. Самолет Калугина был подбит и совершил вынужденную посадку в районе Маево около деревни Рыкшино. 16 июля этому экипажу пришлось быть свидетелями гибели Вальковича и Шушиева, а осенью сорок четвертого лейтенант Калугин Николай Афанасьевич и старший сержант Чекайкин Константин Петрович не вернулись с боевого задания. Они погибли уже на латвийской земле.
Но смерть человека вовсе не ставит точку в поиске Михаила Романова. Он идет дорогами каждого из тех, кого разыскивает. Бывают эти дороги извилистыми и длинными. Они приводят следопыта к цели в наши дни, и он испытывает радость от встреч с теми, кого искал. Бывают эти дороги прямыми и ровными или обрываются, едва начавшись, оставляя Михаилу лишь еле заметные тропинки. И он идет по этим тропинкам и ведет по ним нас, делая достоянием всех имена и судьбы солдат Великой Отечественной войны.
Подчас нелегко это – сделать судьбу достоянием. В одном поиске все вроде бы идет гладко и подтверждается без всяких сомнений, в другом – одни сомнения, возникающие по причине того, что нет одного из главных подтверждений – номера самолета или его двигателя. Вот тогда и начинаются «архивные истории».
Алоль – один из красивейших уголков Псковщины. Посреди деревни несет свои воды одноименная река, ныряя под мост, а через мост проходит автомобильная дорога от Санкт-Петербурга аж до Киева. На алольщине редко увидишь из окна автомобиля поле или луг, хотя земля эта не лишена простора, но дорога… Дорога цепко схвачена лесом, и простор здесь только один: впереди – лента дороги, а вверху – безбрежное небо. Впрочем, глаз в этих местах простора не ищет, потому что душа не требует. Глаз любуется красотой и стройностью сосен. Сердце трепещет, а потому каждый, кто побывал на алольщине, становится щедрее душой, здоровее телом и богаче разумом. Старики говорят, что таит здешняя природа несметные силы, а в истории этой земли великое множество загадок. Ничего удивительного, ведь давным-давно была Алоль «под поляками», потом прокатились по этому краю иные войны, разметали местное население – это и породило загадки, а отсюда появились догадки, выплеснувшиеся в легенды.
Коль утратил историю – догадывайся сам. Но мы не будем сегодня строить догадки о том, что же было в истории Алоли 500 лет назад, какие люди населяли деревню, чем занимались, кто из них выделялся силой да разумом.
Мы попытаемся рассказать о том, что было в Алоли 60 лет назад, в сорок четвертом.
До недавнего времени в поисковой работе, которую проводит Михаил Николаевич Романов, была загадка, связанная с установлением имен экипажей самолетов, сбитых в деревне Алоль и упавших там же. Помню, когда мы собирали информацию, в рассказах местных жителей проскальзывали противоречивые упоминания о том, что упал самолет при въезде в Алоль, справа от дороги, там, где пожарная вышка. «Дело было зимой, летел от Идрицы в начале марта или в конце февраля», – говорили очевидцы. А на другом конце деревни,ближе к озеру Мясовскому, старики рассказывали иначе: «Да ну.., не зимой, летом это было, в июле. Как летел со стороны Идрицы, так срубил сосну и прямо под гору упал!».
Мы колесили по близлежащим деревням, снова искали очевидцев, чтобы сопоставить факты и разобраться в этом случае. Но, казалось, чем больше фактов было в нашем распоряжении, тем запутаннее был поиск. Теперь в информациях, собранных М.Н. Романовым, появились рассказы о том, что один из летчиков был ранен, другой пытался тащить его в лес, но оба они были схвачены немцами и расстреляны в деревне Усохи. Когда мы рассказали об этом еще одному очевидцу падения самолета, тот сразу сказал, как отрубил: «Брехня. Летчики при ударе о землю вылетели из самолета, они погибли. Немцы связали их проволокой, отволокли в сторону и закопали. А после войны местные жители перезахоронили летчиков на братском кладбище… Да вы поглядите там, на поле. Думаю, железяки от самолета еще остались… Его из пулемета немцы сбили».
Михаил Николаевич проверил то место магнитометром. Да, действительно, прибор работал, показывая разброс мелких металлических предметов. Решили проверить место у вышки, что стоит при въезде в деревню. Тот же результат. Значит, упали в деревне два самолета. И, если верить очевидцам, тот, что у вышки, был сбит в феврале или марте, а тот, что у озера – в июле. Теперь дело принимало другой оборот и следовало сопоставить архивные сведения со свидетельствами очевидцев.
Михаил Николаевич перекопал горы бумаг в Центральном архиве Министерства обороны. Он искал сведения о тех летчиках, чья судьба оказалась неизвестной, кого потеряли из виду экипажи других самолетов, кто не значился в партизанских отрядах после вынужденной посадки.
На этот поиск ушли годы. Нужно было съездить в архив не раз, не два и не десять. И Романов установил, что один экипаж был из 810-го штурмового авиаполка. В его составе значились старший летчик лейтенант Ларионов Василий Емельянович и воздушный стрелок сержант Охотин Георгий Терентьевич. 27 февраля 1944 года экипаж не вернулся с боевого задания. Задание было важное – штурмовка аэродрома Идрица. Михаил Николаевич не терял надежды на то, что сможет найти кого-нибудь из экипажа, ведь они, если верить очевидцам, попали в плен. Тогда можно было бы проверить и себя: верно ли установил с какого самолета экипаж?
«…После взлета на маршруте на цель воздушная заслонка водяного охлаждения радиатора автоматически стала вставать в положение «полностью открыто». Мотор переохлаждался. При подходе к цели, аэродрому Идрица, «клином» ведущий дал команду перестроиться в «пеленг». Для перестроения требовалось увеличение скорости, а мотор работал с перебоями при температуре 75–80 градусов. После бомбометания по аэродрому мое отставание от основной группы увеличилось. Группа ушла вперед, и мы не смогли ее догнать. В этот момент в небе появился немецкий истребитель ФВ-190. Воздушный стрелок отстреливался. В одной из атак немецкий истребитель попал в мотор. Одновременно что-то разорвалось в кабине, и я получил ранение в голову. Маслом залило все ветровое стекло. Некоторое время я шел по компасу, по курсу на свой аэродром. Запрашивал по внутренней связи стрелка. Тот не отвечал. При второй атаке фашиста мотор сразу заглох, самолет стал резко падать вниз. С этого момента я не контролировал полет, глаза залило кровью и маслом. Почувствовал сильный удар и потерял сознание.
Когда очнулся, в глаза ударил яркий свет, слышалась немецкая речь. Это была большая палатка. Сколько я тут находился, не помню. О судьбе воздушного стрелка ничего не знаю, но помню его хорошо. Я с ним летал еще в 1943 году под Орлом, Курском, Брянском и т.д.
От всей души благодарю за ваше умение разыскивать воинов, которые в той страшной войне исполнили свой долг защиты Родины. Я плен прошел – страшно вспоминать. Потом мне пришлось отсидеть в лагерях 7 лет. По сей день не пользуюсь никакими льготами и вместо старшего лейтенанта, дважды орденоносца, стал солдатом. Поэтому не хотелось ворошить горькую память…» Такое письмо прислал Василий Емельянович Ларионов.
Судьба воздушного стрелка так и осталась неизвестной. Возможно, не все помнит летчик Ларионов, возможно, ошиблись очевидцы. Через 60 лет все возможно, как и то, что сержант Охотин вернулся с войны. Но подтверждения тому нет.
С установлением имен экипажа самолета, который упал на другом конце деревни, ближе к Мясову, произошла такая же «архивная история». Михаил Николаевич «вычислил» имена погибших летчиков. Это экипаж из 825-го штурмового полка: летчик младший лейтенант Герасимов Михаил Федорович, воздушный стрелок Колесников Николай Матвеевич. Они не вернулись с боевого задания 10 июля 1944 года, в день наступления, когда снова продолжилось, а через два дня завершилось освобождение Пустошкинского района.
Сейчас идет поиск родственников погибшего экипажа. Первый ответ из Тульской области не принес результата – родных летчика Герасимова там нет. Но из Новосибирской области пришло сообщение о том, что там проживают брат и племянник воздушного стрелка Колесникова. Поэтому мы надеемся на то, что в скором времени узнаем немного больше о тех летчиках, которые погибли при освобождении нашего района.
Вот такие «архивные истории» встречаются в поисковой работе. Как видите, мы заглянули в недавнюю историю алольского края, – это произошло всего 60 лет назад. Несомненно, есть периоды истории более далекой, не менее интересной и всегда нужной. Так что, если кто-то этим делом займется, труд его будет большим подспорьем другим поколениям в изучении истории страны, в познании людей и политических процессов.