Если вы въезжаете в Пустошку со стороны Пскова, то деревню Красково никак не минуете, ибо расположена она по обе стороны автодороги и непосредственно граничит с городом.
– Здесь самое близкое от города место падения самолета, – рассказывает Михаил Николаевич Романов, – но ничего, кроме железа, мы не нашли. Все разбито вдребезги. Думаю, летчик выпрыгнул. Но по архиву все-таки надо проверить…
Это был бы не Романов, если бы, найдя самолет, он поставил бы точку в поиске.
Для Романова главное – человек, его судьба. Помнится, на праздновании 10-летия Псковского областного поискового объединения «След «Пантеры» к Михаилу Николаевичу подошел журналист и спрашивает его о поиске, как он проводится, что в нем главное и самое трудное. Романов не любит говорить.
– Да так, – ответил он, – понемногу собираю материал и иду в поиске, как альпинист – от подножия к вершине.
Не знаю, понял ли журналист суть ответа, но о поиске Михаил сказал точно. Действительно, начало поиска – это то обширное основание, на котором зиждется вершина. Это огромный объем информации, которая собирается, анализируется, некоторая отбрасывается ради того, чтобы дойти до вершины. А что же такое вершина поиска? Для следопыта Романова это человек, его судьба.
А может ли быть другое? Может. Некоторые поисковики считают, что поиск можно проводить ради того, чтобы найти технику времен Великой Отечественной. Нашли – достигли вершины, можно считать поиск оконченным. Кстати, бумажки, документы – это не цель, это мусор. А у Романова иная философия. И здесь, на месте падения истребителя ЯК-9, он сказал:
– Часть двигателя с номером есть, значит и летчика установим. Найдем.
И нашел. Этим летчиком оказался лейтенант Селезнев Василий Игнатьевич. Поисковик Романов разыскал его дома, в деревне Павлихино Кардымовского района Смоленской области. В этом поиске ему помогла директор Кардымовского историко-краеведческого музея Галина Николаевна Кузовчикова. Именно туда, в музей, попало письмо М.Н. Романова. И Галина Николаевна поделилась этой новостью с библиотекарем деревни Пересветово Тамарой Никифоровной Кузнецовой.
– Селезнев? Василий Игнатьевич? – переспросила Тамара Никифоровна, – так я его знаю. Это родственник моего мужа…
Василий Селезнев, как и множество юношей предвоенной поры, нашел свое призвание в авиации. Он учился летать еще в аэроклубе, в Смоленске. Затем постигал летное дело в Одесском авиационном училище летчиков. С этим училищем «отступал» до Сталинграда и дальше до города Фрунзе. Руководство делало все, чтобы молодые летчики полностью освоили программу обучения. Поэтому на фрон лейтенант Селезнев прибыл в 1943 году и сразу же принял первое боевое крещение на Курской дуге. Тогда истребители делали по пять–шесть боевых вылетов в день.
–А однажды, – рассказывал ветеран, – отправили нас получать новые самолеты ЯК-9. До подмосковных Химок надо было ехать, а обратно летели на ЯКах. И только стали подлетать к своему аэродрому, уж время идти на посадку, а у моей машины не сбрасывается газ. Командир заметил, отругал. Я доложил ему, что так и так. Он приказал прыгать. Но машина-то новая, краской пахнет. Жалко. Нет, думаю, посажу. И посадил. Правда, вся спина после этой посадки мокрая была.
Осенью 1943 года летчик Селезнев снова побывал в Москве. На этот раз учился на курсах. В часть вернулся в январе 1944 года.
–Тоже был перелет из Москвы на свой аэродром на ЯКах. Я знал, что полетим через Смоленск. Заранее подготовил записку. Написал: «Селезнев Василий Игнатьевич. Вечером приеду домой». Обернул этой запиской камень, привязал к нему красную ленту, чтобы с земли видно было, и решил таким образом родным весточку послать. Летим. Скоро моя деревня. Приотстал немного от группы, сделал над домами несколько фигур высшего пилотажа, чтобы привлечь внимание земляков, и бросил камень с запиской…
Деревенские мальчишки увидели, как от самолета отделился «красный флаг», подобрали «послание» и принесли записку взрослым. А вечером в деревне уже встречали летчика, прибывшего в отпуск.
66-й гвардейский истребительный авиаполк дислоцировался в деревне Ходотково. 15 марта 1944 года в составе группы истребителей лейтенант Селезнев сопровождал 30 ИЛов. Полет проходил нормально. Но вдруг из облаков вынырнул немецкий истребитель и стремительно атаковал машину штурмана полка майора Кривушина. Василий помог командиру справиться с фоккером, но в суматохе боя не заметил, как его атакует второй истребитель противника. ЯК загорелся, летчик Селезнев выпрыгнул с парашютом.
– А немец, смотрю, заходит на меня. Я на стропах под куполом вишу… Он дал очередь – четыре стропы как не было. Купол – решето. Поэтому ударился я о землю крепко и потерял сознание, – рассказывал летчик. – Очнулся в избе. Рука и нога перевязаны. Говорят по-немецки. Понял, что в плену.
В лагере, куда попал Селезнев, был русский переводчик. Он помог лейтенанту-летчику стать сержантом-пехотинцем – заменил документы.
В мае 1945 года военнопленных освободили американские войска. Было это в городе Эйзенберге. Лейтенант Селезнев вернулся в свою часть, но летать больше не смог – раны, полученные в бою под Пустошкой, давали о себе знать. Долго лечился. Демобилизовался в 1947 году по причине инвалидности. В 1968 году раненую ногу пришлось ампутировать.
В 1957 году летчик Селезнев был награжден орденом Красной Звезды.
Наградной лист
Краткое конкретное изложение личного боевого подвига или заслуг:
Т. Селезнев В.И. участник Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.
Участие в войне принимал в составе 66 гв. ИАП 4 гв. ИАД 2 Прибалтийского фронта с июня по ноябрь 43 г и с января 44 по 20 марта 1944 г. в должности летчика.
12 марта 1944 г., выполняя боевое задание командования по прикрытию штурмовиков, которые должны были обработать передний край противника, т. Селезнев В.И., идя в паре со своим ведомым, встретил группу истребителей противника и вступил с ними в бой. В результате воздушного боя, прикрывая своего ведомого, самолет Селезнева В.И. был подбит противником, а сам Селезнев тяжело ранен в левый голеностопный сустав. Самолет потерял управление, и тов. Селезнев выпрыгнул из самолета на парашюте. Воздушный бой происходил над территорией, занятой противником, и Селезнев после приземления в бессознательном состоянии был пленен немцами.
Освобожден из плена 20 апреля 1945 г. В настоящее время является инвалидом Отечественной войны, работает в колхозе «Победа» Кардымовского района Смоленской области весовщиком.
Ранее не награждался.
Компроментирующих материалов не имеет.
Вывод: как участник ВОВ и имеет тяжелое ранение, полученное при выполнении боевого задания при защите Родины, тов. Селезнев достоин награждения орденом «Красная Звезда».
Кардымовский Райвоенком
м-р Герасимончук
17 октября 1956 г.
достоин награждения орденом «Красная Звезда».
Смоленский обл. военком п-к Капустин
31 октября 1956 г.
Награжден орденом «Красная Звезда».
Указ Президиума Верховного Совета СССР от 6.5.1957 г.
Вот такая история произошла с летчиком, чей самолет обнаружили поисковики возле деревни Красково. Была бы у Михаила Романова иная жизненная философия, измерили бы мы результаты этого поиска килограммами дюраля и железа и поставили бы точку, положив в карман деньги за сданный металлолом. А так, хотя карман пуст, зато душа богаче стала. Не все это понимают. Не каждому дано постичь философию следопыта Романова.
Должен тебе признаться, уважаемый читатель, что у известного следопыта Романова среди множества поисков есть один, о котором он говорит мало. Дело в том, что не может Михаил Николаевич «вычислить» место падения штурмовика из 658-го ШАП. В акте потерь сказано, что 4 марта 1944 года летчик лейтенант Фролов Алексей Васильевич и воздушный стрелок старший сержант Петренко Павел Павлович вылетели в составе двух ИЛ-2 и двух ЯК-9 из 4-го ИАП на разведку в район озер Сверзно–Ясское–Ципиля и д. Красное. В 16.40 самолет упал в районе д. Вороньково, 10 км северо-западнее Пустошки.
Михаил Николаевич установил судьбу лейтенанта Фролова. Оказывается, он не погиб в марте 1944 года, а попал в плен. Вернулся домой 8 мая 1945 года, можно сказать, с того света. Дома его не ждали, так как получили похоронку о том, что он погиб. А он был тяжело ранен, награду свою получил уже после войны, в 1958 году.
Наградной лист
Краткое конкретное изложение личного боевого подвига или заслуг:
Лейтенант Фролов А.В., будучи командиром звена 658 авиаполка 11 САК 15 ВА, в воздушном бою против немецко-фашистских войск 4.3.44 г. был тяжело ранен в правую ногу и левую руку и с горящим самолетом упал на землю, где был взят в плен.
В плену находился с 4.3.44 г. по 22.4.45 г., содержался в лагерях военнопленных г. Лодзь – Польша, Малый Кенигсберг, Люкинвальд (Германия). Освобожден из плена советскими войсками при занятии г. Люкинвальд. Своим поведением в плену ничем себя не дискредитировал. Спецпроверку прошел при 12 стрелковой дивизии г. Алкино Татарской АССР, откуда и был направлен для прохождения дальнейшей службы в 658 авиаполк 6 ВА. Офицерского звания не лишался. 20.12.45 г. приказом Командующего ВВС КА № 0658 по ст. 43 (по болезни) уволен в запас вследствие ранения. Фролов А.В. является инвалидом Отечественной войны 2 группы. С 3.10.56 г. работает буфетчиком столовой № 5 ОРСА № 1. Характеризуется положительно.
30.7.57 г. майор Кулик. Райвоенком.
Указ от 8.2.58 г. Награжден орденом Отечественной войны I степени.
Путь Алексея Фролова в авиацию ничем не отличался от путей других юношей предвоенной и военной поры. Работал слесарем на заводе в Ростове, занимался в аэроклубе, окончил Ворошиловградскую школу пилотов. С 1938 по 1943 год провел в воздухе более двух тысяч часов. Был летчиком-инструктором. Многое из его воспитанников стали Героями Советского Союза и уже после войны благодарили своего наставника за науку, сохранившую им жизни. Лишь в сорок четвертом удалось Алексею Фролову вырваться на фронт… Теперь уже не у кого уточнить место падения его ИЛа да, похоже, и ни к чему это, и без того ясно, что он совершил вынужденную посадку, а потом был разобран. Такова судьба многих самолетов, приземлившихся на вражеской территории. А если говорить о судьбах людей, то М.Н. Романов упорно ищет связь с родными воздушного стрелка Петренко ради того, чтобы удовлетворить свой поисковый интерес:
– Ну и что, что все известно, – говорит он. – Да и известно-то только об одном человеке. А что случилось с Петренко? А где совершил вынужденную посадку их штурмовик?
И все начинается заново. Ничего не поделаешь, таков дотошный следопыт Романов.В заключение этого повествования хочу еще раз удивиться и обратить внимание читателей: смотрите, как здорово похожи судьбы летчика-истребителя Селезнева и летчика-штурмовика Фролова. И еще дополню: от деревни Красково до деревни Вороньково рукой подать…
Был случай, когда Романов привез из архива сведения о том, что в трех километрах западнее Себежа фашисты подбили штурмовик Героя Советского Союза майора Воронова Виктора Федоровича и воздушного стрелка старшины Урдюкова Леонида Александровича. В оперативной сводке было сказано, что судьба экипажа неизвестна. Акт расследования причин летных боевых потерь по 190-му ШАП говорил об обстоятельствах гибели очень скупо:
«…Боевую задачу ставил лично командир полка майор Бахтин на бомбардировочно-штурмовой удар по железнодорожному эшелону на участке Посни – Зилупе. Прикрытие 4 ЯК-1 из 431-го ИАП. Время взлета 18.30, 12.07.1944 г. В 19.00 на высоте 450 – 500 м. при подходе к цели ЗА противника до 3-х батарей вела прицельный огонь, огонь велся интенсивно. Группа в составе 5 самолетов шла в правом пеленге. Огонь велся прицельно. При подходе к цели самолет получил прямое попадание, загорелся и врезался в землю».
Список безвозвратных потерь пояснил, что старшина Урдюков был похоронен в г. Зилупе 26.07.1944 года. Следовательно, о месте падения самолета было известно, и данные оперативной сводки, на которые ориентировался Михаил Николаевич в начале поиска, были неполными. Родных Леонида Урдюкова Романов нашел в Чувашии. У него было три брата и одна сестра. До войны был женат. В Саратове должен проживать его сын, но крайней мере, до утраты связи между родственниками он жил там. Что же касается штурмана 214-й ШАД Героя Советского Союза майора Воронова Виктора Федоровича, то о его гибели и месте захоронения тоже все знают.
– Ну так в чем же итог твоего поиска? – спросил я Михаила.
– А в том, - ответил он, - что мне удалось найти очевидцев гибели экипажа через полвека после случившегося. Это не летчики, это старожилы тех мест, где в июле сорок четвертого упал самолет. Они мне показали место, где погиб экипаж. Помнишь, в списке безвозвратных потерь об Урдюкове было написано «…найден и похоронен…»? Так вот, и Воронов также был найден и тоже похоронен в Зилупе, куда перебазировался полк. А погибли они в Себежском районе. К сожалению, во многих справочниках и книгах есть информация о том, что экипаж погиб в Латвии. Но мы-то знаем, - хитро улыбнулся поисковик.
В поисковой практике следопыта Романова бывали случаи, когда он возвращался к в свое время известному, но давно забытому. Например, лет тридцать-сорок назад нашел кто-то самолет, установил имя летчика по имевшимся документам, а прошло время – все забыли о летчике, а многие и о месте падения самолета. В таком случае Романов действует по своему плану – устанавливает вновь место падения, экипаж, ищет родных. Так было и на этот раз.
– Ну что тебе рассказать? – нервничал встретившийся в деревне дед. –Ну, был тут самолет грохнувшись… Зенитки сбили. Так это уже всем известно. Летчика после войны, в пятидесятом году, оттуда достали и похоронили. Николаем его звали. Вся деревня подтвердить может…
Слушал Романов, сопоставлял, вновь опрашивал всех «разговорчивых» и приходил к мнению, что нужно все начинать снова. Коль есть место падения самолета, коль существует «легенда» о летчике, должны быть у него имя, отчество, фамилия.
К раскопкам приступили осенью двухтысячного года. По обломкам самолета сразу установили, что упал штурмовик. Таковой значился среди не вернувшихся с боевого задания в феврале 1944 года. Правда, в картотеке Михаила Николаевича, где учтены возможные места падения самолетов согласно архивным данным, район падения был обозначен несколько шире – деревни Шилово, Овсянки, Степашково.
– В воздухе все дороги короче, – сказал Романов, и поисковики, орудуя лопатами, крюками и «пошевеливая» мотопомпу, стали приближаться к заветной цели – номеру двигателя.
На трехметровой глубине – обломки. На одном из них номер 4519529. Это было самой главной находкой. Теперь уже никто не обращал внимания на обрывки топокарт и писем. Хотя одна строчка из письма сорок четвертого года все-таки подсказала имя летчика: «Москва. Сашенька, здравствуй!» Эта строчка подтвердила рассказы о том, что летчик был из Москвы. Но звали его, получается, не Николай, а Александр.
Через некоторое время удалось установить, что здесь погиб экипаж из 624-го ШАП: летчик младший лейтенант Князьков, воздушный стрелок сержант Шуплецов.
Документы Центрального архива Министерства Обороны пролили свет на многие вопросы, стоявшие перед поисковиками.
Двадцать седьмое февраля 1944 года. Войска 119-й и 312-й стрелковых дивизий ведут бой за Пустошку. 624-му штурмовому авиаполку поставлена задача по штурмовке войск противника, отступающих по шоссе Пустошка-Идрица. Первая эскадрилья старшего лейтенанта Путина в составе шести самолетов ИЛ-2 под прикрытием четырех истребителей ЯК-9 из 64-го гвардейского истребительного авиаполка атаковала скопление автомашин и живой силы противника в районе деревни Степашково, откуда наши самолеты были обстреляны сильным зенитно-артиллерийским огнем и атакованы двумя истребителями МЕ-109. Один из истребителей был сбит воздушным стрелком старшим сержантом Дергачом у озера Березно как раз в тот момент, когда атаковал ИЛ-2 младшего лейтенанта Тябута.
Воздушный бой относительно скоротечен. Уже подавлена фашистская зенитная батарея, а в воздухе еще висит шлейф дыма от сбитого фашистами советского ИЛа. Боевые товарищи видели как падал самолет Князькова, как из горящей машины выпрыгнул с парашютом воздушный стрелок, приземлившийся в восьми километрах от Идрицы на вражеской территории, и как летчик направил поврежденный самолет на передовые фашистские траншеи.
События этого боя стали достоянием сестер и братьев Александра Князькова, проживающих в Москве. А одна из сестер, Валентина Александровна, рассказала о своем брате следующее:
– Саша со школьной скамьи мечтал быть летчиком. Он еще учился в девятом классе, а его друг уже был в летном училище, поэтому он даже думать ни о чем не мог, только о небе, о самолетах…
Учился он хорошо. Занимался спортом и решил записаться в аэроклуб в Чертаново. Прошел все комиссии, здоровье у него было хорошее, но его не взяли в аэроклуб. Вся причина крылась в том, что он был очень невысокого роста. Но благодаря присущему ему упорству Александр все-таки добился своего. Стал заниматься специальными упражнениями, подрос и поступил в аэроклуб.
Получив среднее образование, поехал поступать в летную школу в г. Молотов (Пермь). Это было в 1939 году. Потом началась война, и он после учебы сразу попал на фронт.
… Присылал письма, писал о своих товарищах, никогда ни на что не жаловался. Последнее письмо пришло в начале февраля 1944 года, в нем он писал о друге, не вернувшемся из полета: «… Все мои уже летали, а я еще не успел. В этом деле немного помешало то, что я летал в паре с Жорой, который заезжал к нам. Так он при перелете погиб. Летели мы с ним вместе, при подходе к «дому» попали в облачность, я от него оторвался и потерял из виду. Я вернулся один опять в Ржев, а о нем до сих пор ни слуху, ни духу. Были поиски, но они ничего не дали…
…Мама, вы, наверное, на меня все в обиде, что я не смог к вам заехать… Но ничего. Война кончится, еще увидимся.» В мае 1944 года родители летчика Князькова получили извещение: «Ваш сын лейтенант Князьков Александр Александрович сбит зенитной артиллерией противника 27.02.44 г.» Нужно сразу сказать, что в семье Князьковых знали о гибели Александра и из рассказов его боевых товарищей, и из сообщения из Пустошкинского райкома ВЛКСМ. В 1951 году комсомолец из деревни Торчилово Илья Пимченков писал им о том, что обнаружил останки летчика и документы. В записной книжке пилота он нашел адрес родных. В том же году райком комсомола переслал родным документы летчика, а в 2000 году они вновь вернулись в Пустошку, в музей. Таким образом семья Князьковых поставила точку в поиске следопыта Романова. Но сам Михаил Николаевич этого не сделал, потому что судьба воздушного стрелка Шуплецова остается загадкой.