Работа в Центральном Архиве Министерства обороны – один из видов поисковой деятельности, когда поиск идет от обратного – по факту гибели устанавливаются обстоятельства подвига, а вместе с ним и место, где он был совершен.
Подвиг, как явствовало из наградного листа, действительно был геройским: «…12.2.44г., штурмуя артмино-метные батареи и живую силу противника, тов. Курочкин обрушил свой огонь на немецкие позиции, на густой ливень снарядов. Непрерывно атакуя вражеские орудия, расстреливая из пушек и пулеметов прислугу, он наносил захватчикам огромный урон.
Тов. Курочкин заметил, что одна из зениток ведет прицельный огонь по одному из самолетов группы. Офицер-летчик командир Курочкин решил его подавить. В это время зенитный снаряд попал в мотор его самолета, и мгновенно пламя охватило кабину летчика. Чтобы сбить огонь, младший лейтенант Курочкин сделал все. Но видно поражение было серьезным, и пламя не утихало, а охватило весь самолет. Мл. лейтенант Курочкин «горкой» набрал высоту и из пологого планирования, стреляя из пушек и пулеметов по немецко-фашистским войскам, врезался своим горящим самолетом в скопление техники и живой силы противника, повторив геройский подвиг капитана Гастелло... Достоин представления к высшей правительственной награде, к званию Героя Советского Союза посмертно…»
В тридцать пятом и тридцать седьмом номерах газеты «На страже Родины» были опубликованы заметки о подвиге экипажа Владимира Курочкина.
Бессмертный подвиг Владимира Курочкина
Три дня назад мы, группа летчиков-штурмовиков, налетели на артиллерийские позиции немцев. Это было как раз тогда, когда гитлеровцы вели огонь по нашим бойцам. Не впервые приходится нам настигать врагов нашего народа за их черным делом. Не впервые наш справедливо разящий металл обрубает руку захватчика, занесенную над советскими людьми. Но каждый раз, появляясь над врагами, мы испытываем острую, ни на минуту не гаснущую ненависть к ним!
Немцы вели огонь по нашей наступающей пехоте. С небольшой высоты, на которой мы пришли к цели, мы без труда различили вспышки залпов и определили позиции немецких батарей. Их было много – батарей и пушек. Отсюда же вели огонь и немецкие крупнокалиберные пулеметы. Этот участок, расположенный неподалеку от переднего края и до предела насыщенный артиллерией, немцы старательно прикрыли зенитками.
Как только появились мы над целью, – гитлеровцы открыли шквальный зенитный огонь. Но есть закон у советских летчиков-штурмовиков: настойчиво и до конца штурмуй врага! Так и сейчас наша группа обрушила свой огонь на немецких артиллеристов, невзирая на густой ливень зенитных снарядов.
Особенно умело действовал над целью младший лейтенант Владимир Андреевич Курочкин. Непрерывно атаковал он вражеские позиции, бомбами сокрушая немецкие орудия, расстреливая из пушек и пулеметов их прислугу. Он неистовствовал над целью, нанося захватчикам огромный урон, и немецкие зенитки сосредоточили на нем всю силу своего огня. Но это не остановило Володю Курочкина. Он продолжал атаковать врага.
Он был настоящим воином – товарищем. И заметив, что одна из зениток ведет прицельный огонь по одному из самолетов группы, офицер-летчик В. Курочкин решил ее подавить. В это время зенитный снаряд попал в мотор его машины, и мгновенно пламя разлилось по ее плоскостям.
Чтобы сбить огонь с крыльев, Курочкин сделал «горку». Но, видно, повреждение было серьезным, и пламя не только не утихло, но охватило весь самолет.
Владимир Курочкин не мог не понять, что машину спасти невозможно. Мы хорошо знали Володю и решение, которое он принял, ярко характеризует его прекрасную жизнь и сердце, до последнего вздоха преданное Отечеству!
Увидев, что весь самолет в огне, младший лейтенант Владимир Курочкин вошел в пике, открыл огонь из всех пушек и пулеметов и с огнем устремился на группу немецких орудий.
Мы видели, как огненные трассы его очередей соединили горящий самолет с целью, как машина врезалась во вражескую артиллерию, изломав и покалечив орудия.
Владимир Курочкин повторил бессмертный подвиг Гастелло. До последнего дыхания сражался он и смерть свою сделал гибельной для врага.
Великий подвиг младшего лейтенанта В.А. Курочкина будет чтить и помнить советский народ.
Лейтенант Н.Я. Яковлев.
Старший сержант Н.И. Валов. Старший сержант П.П. Петренко.
17 февраля 1944 года половина газетной площади первой страницы тоже была посвящена подвигу экипажа.
Подвиг
Вчера на фронтовом аэродроме у грозных своих боевых машин выстроились летчики, воздушные стрелки, техники.
Отсюда вот всего несколько дней назад стартовал летчик Владимир Курочкин. Машина его оторвалась с земли, ушла в полет, и вскоре сверкающая воинская слава раскрыла над летчиком свои нетленные крылья и унесла в бессмертие его величавый подвиг.
Что он сделал, наш товарищ? Какое величие подняло его над нами, сделало его жизнь высоким примером для нас, окружило его имя признательностью и глубоким уважением?
Воин-коммунист Владимир Курочкин презрел смерть во имя счастья Отечества, устранил немцев тем непонятным им самопожертвованием, которое в крови у наших людей. Героическую смерть он предпочел позорному плену и, чтобы лишить врагов их орудий, он не пожалел своей жизни. Он выполнил то, в чем присягал своему народу в суровые дни войны. Он выполнил это в великом самоотречении, забыв в тот миг о себе, помня только о Родине.
Этот бессмертный подвиг раскрыл перед боевым содружеством летчиков прекрасную душу их товарища. Кто из них на митинге, посвященном герою, не дал себе клятвы быть таким, как он?! Клянясь мстить за друга, летчики готовили себя к тому, чтобы стать достойными его, чтоб не уронить чести советского офицера, с таким благородным достоинством утвержденной Владимиром Курочкиным.
Об этом говорили на митинге, в этом клялись однополчане героя, с этими мыслями они разошлись.
Младший лейтенант В. Курочкин, как воин и коммунист, воспитался в тесной боевой семье своего подразделения. Офицеры и командиры гордятся героем еще и потому, что он плоть от плоти их фронтовой офицерской семьи, его слава – их слава. Теперь эта семья героя еще с большей настойчивостью должна воспитывать в себе неустанное стремление к героизму.
Подвиг, совершенный Владимиром Курочкиным, как все совершенное во имя народа, велик еще и тем, что он будит в наших людях самые высокие чувства, учит их героизму. И он не умрет в сердцах павших, – перед ним будут преклоняться, он навсегда сохранится в памяти нашего народа.
Горячая клятва друзей по оружию
Однополчане героя Владимира Курочкина открывают счет гнева и мести.
На митинге
Н-ский аэродром. Наш специальный корреспондент.
Окончились дневные полеты. На аэродроме у боевых машин собрались однополчане летчика Владимира Курочкина, совершившего бессмертный подвиг в бою. В руках у летчиков газеты с именем боевого друга, – с именем, зовущим отныне к беспредельной преданности Отечеству.
Командир открывает митинг.
– Младший лейтенант Владимир Курочкин был лучшим летчиком нашей боевой семьи, настоящим боевым товарищем. Он умело сражался, как подобает верному сыну нашей великой партии Ленина–Сталина.
Он совершил 27 боевых вылетов и совершил их так, что удостоился высокой награды – ордена Красного Знамени. В своем последнем вылете он покрыл себя высокой славой героя. Презирая смерть, он таранил на горящем самолете вражеские пушки и сам сурово взыскал с врагов за свою смерть.
Летчики и техники! Учитесь у Курочкина преданности Родине. Память о нашем боевом друге зовет нас на новые подвиги во славу русского оружия!
Выступает старший лейтенант Б. Зимин – командир эскадрильи, в которой служил герой.
– Никогда не забыть нам великого подвига нашего товарища. Вся благородная жизнь Владимира Курочкина, весь его волевой, несгибаемый характер выразились в его последнем полете, когда он до самой земли, пока его горящая машина не обрушилась на врага, вел огонь из пулеметов и пушек. Погибая, он продолжал уничтожать гитлеровцев. Поклянемся, товарищи, ненавидеть врагов, как ненавидел их советский офицер Курочкин! Поклянемся отомстить за него.
Слово берет майор С. Прокошин.
– Короткую, но яркую жизнь прожил младший лейтенант Владимир Курочкин. Он жил так, как живут миллионы юношей нашей страны – благородно, воинственно, преданно. Он был сыном того поколения, которое унаследовало героическое прошлое своих отцов, все свои молодые силы отдав Отечеству.
Отец его – рабочий, партизан гражданской войны. Как и он, Володя презирал смерть во имя Родины.
Учлет аэроклуба и выпускник школы военных летчиков, он шлифует на фронте свое мастерство, обращая всю его силу против ненавистных захватчиков. Храбрый и умелый в бою, веселый и жизнерадостный в кругу друзей, он завоевал любовь и уважение нашего коллектива. Бессмертный подвиг совершил он над целью. Пусть его благородный поступок патриота вдохновляет нас на беспощадную борьбу с врагом!
Один за другим берут слово боевые друзья Владимира Курочкина, не раз летавшие с ним на цель, бывшие с ним в последнем его вылете, лейтенант Н.Н. Яковлев, младший лейтенант Н.Я. Яковлев, воздушный стрелок Н.И. Валов.
– Мы откроем счет мести за Володю! – заявили они, и все собравшиеся горячо поклялись отомстить немцам за друга. Еще жарче будет отныне атака летчиков, еще точнее будут их удары по врагу, с которым так отважно сражался младший лейтенант Владимир Курочкин.
Младшему лейтенанту Курочкину не было присвоено звание Героя, он был награжден посмертно орденом Отечественной войны первой степени.
В основу дальнейших поисков легли вопросы установления родственников погибших летчиков и места их подвига. Запрос в Кировский райвоенкомат города Ярославля принес положительный результат. Работникам военкомата удалось разыскать друга Владимира Андреевича Курочкина, который работал вместе с ним до войны на Ярославском шинном заводе. Оказалось, что при заводе создан музей, в нем имеются фотография летчика и описание его боевого подвига. Нашлась и родственница Курочкина – Серафима Федоровна Субботина, которая сообщила адрес его племянников, проживающих в г. Москве.
Пришло письмо и с Ярославского шинного завода от председателя совета ветеранов В.С. Шушпанова, который прислал копии статей о В.А. Курочкине, хранящихся в музее завода. А немного позже на запрос Михаила Романова ответил друг младшего лейтенанта Курочкина Борис Израилевич Чарный:
О гибели Володи я узнал от его матери, Ольги Федоровны, уже после войны, осенью 1945 года, когда демобилизовался…»
Удалось отыскать родственников воздушного стрелка сержанта Зенькова Владимира Севастьяновича. Его сестра, Мария Севастьяновна, прислала фотографию брата, сделанную незадолго до его смерти, и несколько строк о нем: родом из Витебской области, после окончания 7 классов уехал в Ленинград, работал на кожевенном заводе, мечтал об авиации… Мечта, как понимаете, сбылась.
Казалось бы, пора подшивать документы в папку, поиск-то завершен: установлен документально подвиг, летчики, совершившие его, найдены их родственники… Но была во всем этом загадка, разгадать которую можно было лишь при помощи старожилов тех мест, где совершил свой подвиг экипаж ИЛа – найти их могилу и воссоздать подвиг отсюда, с земли. И мы отправились в соседний район. Нашли очевидца падения самолета, он подтвердил: да, падал горящий ИЛ, но не на батарею врага, а в чистое поле. Упал, разбился, летчиков похоронили, документы забрали немцы. И снова, казалось бы, все ясно: и самолет, и могила. Но новая сложность возникла в поиске – в один день вблизи деревни были сбиты, оказывается, три ИЛа. Который из них «наш»?
Поиск расширялся, Романов искал теперь не только место гибели экипажа Курочкина, он устанавливал имена и обстоятельства гибели еще трех экипажей. Ездил в ЦАМО, опрашивал старожилов, сопоставлял данные, вычислял экипажи, копал и подтверждал свои догадки. Уже вырисовывалась общая картина воздушных боев в день гибели Владимира Курочкина. Именно в этот день погибли летчики Наберухин, Чубук, Юрьев. Было установлено, что самолет Наберухина упал в болото около деревни Калачево Новосокольнического района. Машина Чубука врезалась в гору. Летчик выпрыгнул с парашютом и был взят в плен. Самолет Юрьева упал возле речки, там, куда нас водил бригадир из деревни Сушино Георгий Леонтьевич Павлов. Помнится, дорогой он рассказывал:
– Нет. Этот ИЛ падал в чистое поле, вернее, в берег речки. Не было там никакой немецкой батареи. Как летел от деревни Кривандино, так и рухнул. А немцы из деревни Меньково – я там во время войны жил – побежали к месту падения. Потом, когда самолет взорвался, и мы пустились за немцами. Прибежали и увидели такую картину: кобуры от пистолетов уже валяются на снегу, оружие немцы забрали и шарят по карманам, ищут документы.
В тот день мы не нашли места падения ИЛа. Вдоль речушки было столько мест, похожих одно на другое, что без металлоискателя сделать это было трудно.
В следующий раз решили идти от деревни Макарово, тем более, что там жил Андрей Иванович Белов, вызвавшийся проводить нас.
– Через «дубки» поедем, – сказал Андрей Иванович, – это такое место, дубы там растут, – пояснил он.
Место мы нашли. Оно было точно такое, к которому приводил нас Георгий Леонтьевич. – Извилистая речка, берега крутые и все изрезаны оврагами. Пружины, болты, железо – все это говорило о месте падения самолета. Здесь погиб экипаж Юрьев–Шарыгин.
«12 февраля 1944 года в 15 часов 45 минут в районе Ярыгино сбит огнем ЗА ИЛ-2 из 724-го штурмового авиаполка. Летчик младший лейтенант Юрьев Николай Максимович, воздушный стрелок старшина Шарыгин Сергей Сергеевич.
Экипаж парой штурмовиков – «охотников» производил разведку с фотографированием в районе: западный берег реки Смердель до д. Калачево в пунктах Ульново, Шепчино, Суворово, Чесноково, Ситотино, Коровниково, Курханово, Ярыгино. Разведка с фотографированием производилась с Н-1000 м. в строю парой.
Противник из пунктов по маршруту обстреливал огнем ЗА (зенитная артиллерия), МЗА (малая зенитная артиллерия). В районе д. Ярыгино прямым попаданием снаряда ЗА самолет был сбит…» – это из сведений о боевых потерях 11-го смешанного авиационного корпуса. Примерно то же самое сообщалось и в документах о безвозвратных потерях 724-го ШАП, но здесь поисковик Романов нашел сведения о месте рождения и призыва членов экипажа. Это было отправной точкой следующего этапа – поиска родственников. В военкоматы Тамбовской и Кировской областей были направлены запросы. Положительный ответ пришел лишь из Кировского облвоенкомата. Сообщалось, что в городе Кирове проживает племянник погибшего воздушного стрелка, доктор медицинских наук Шарыгин Сергей Леонидович. О своем дяде он сообщал следующее: «…Отец Сергея Сергеевича Шарыгина, Сергей Андреевич, уроженец деревни Большое Шарыгино Кикнурского района Кировской области был балтийским моряком. В 1917 году его направили на родину устанавливать Советскую власть. Он был первым председателем Кикнурского волисполкома, погиб на Гражданской войне. В поселке Кикнур, это райцентр Кировской области, есть улица Сергея Шарыгина.
Старший брат дяди, мой отец, Леонид Сергеевич, прошел всю войну, был награжден орденами Отечественной войны первой и второй степеней. После войны работал председателем колхоза, имел награды за труд, являлся персональным пенсионером республиканского значения, умер в 1997 году. Сестра отца и дяди, Зоя Сергеевна, рассказывала мне, что их семья жила бедно, т.к. отец погиб на Гражданской, а мать воспитывала их одна. Сергей был очень шустрым и жизнерадостным. В школу пошел – уже знал счет, умел читать. Учился хорошо, был старостой класса, членом учкома школы. Окончил 7 классов и стал работать в колхозе. Образование продолжить не удалось, т.к. средняя школа была далеко. В 16 лет он уехал в Свердловск, учился в ФЗО, работал на металлургическом комбинате, но стало подводить здоровье, и он вернулся домой. Стал работать в «Уполминзаге» агентом по заготовкам. За 6 месяцев работы его участок вышел в передовые, и Сергея назначили первым заместителем начальника «Уполминзага». С этой должности он и ушел на фронт. В армии он тоже был первым бойцом. Мать, Елизавета Логиновна, получала благодарности от командира за хорошее воспитание сына.
Награды и письма Сергея Сергеевича Шарыгина хранятся в краеведческом музее поселка Кикнур…»
К сожалению, о младшем лейтенанте Юрьеве мы знаем очень мало. По сообщению областного военного комиссариата Тамбовской области родственники Николая Максимовича Юрьева в Никифоровском районе не проживают. Так зачастую обрывается поиск. К сожалению. Но это поддается осмыслению и восприятию, ведь прошло столько лет. А все равно обидно, когда обрывается нить.
Почти так же закончился поиск родных еще одного экипажа – Чубук-Яковлев, того самого, который врезался в гору недалеко от дороги. Возможно, по дороге двигалась техника врага, возможно, и к этому экипажу относится характеристика, данная экипажу Курочкина. Возможно. Но, увы, недоказуемо.
Впрочем, этот поиск подтвердил многое. По воспоминаниям все того же Андрея Ивановича Белова из деревни Макарово Новосокольнического района, из самолета, врезавшегося в гору, на тот момент в живых остался один человек. Но он попал в плен. Кто? Михаил Николаевич установил это методом переписки. Из Ворошиловградского областного военкомата на запрос Романова ответили, что Василий Леонтьевич Чубук не погиб, а умер в ноябре 1990 года. Значит, это он попал в плен и вернулся. А воздушный стрелок Яковлев Вадим Васильевич погиб. Его имя значится в Книге Памяти по Жердевскому району Тамбовской области.
А как же экипаж Курочкина? В 1990 году в газете «Аргументы и Факты» была опубликована маленькая заметочка, где житель г. Риги вспоминал о том, что в озере Тростинец – это в Новосокольническом районе – лежит советский самолет. Мы знали об этом факте, видели памятник на пригорке, читали номер самолета на щите, установленном возле него. Но никто, даже такой опытный следопыт, как Романов, не мог подумать, что имена экипажа не установлены нашими коллегами, исследовавшими дно озера раньше. Всякое может быть, думал Романов, приступая к установлению имен этого экипажа. Однажды он позвонил мне и как всегда начал разговор со слов «а помнишь...?»
– Помнишь как мы по Новосокольническому району ездили? – спросил он. – Ну, грязь, ручей, около которого самолет в берег врезался.., – «наводил он на цель». – Ну.., Курочкин.., помнишь?
– Это который в зенитную батарею врезался? Повторил подвиг Гастелло?
– Да. Правда, неизвестно, он это врезался или не он. Но суть не в том. Нашел я, где погибли Курочкин и воздушный стрелок Зеньков. Видел «хвост» самолета у озера стоит..? Ну.., со звездой...
– Помню, видел, на пригорочке, а внизу озеро…
– Точно. Так вот в том озере вчера нашли кусок дюраля с номером самолета. Номер сверил – сходится. Там самолет Курочкина… Он упал не около деревни Сушино, как в донесении, а дальше, в озеро Тростинец. Здесь работали белорусские поисковики, вытаскивали обломки, нашли унты с костями ног и похоронили. Но имен не установили, потому что 658-й штурмовой авиаполк был передан в Войско Польское. Туда же ушли и документы. Понимаешь, не имея опыта работы в архиве, их можно искать долго…
– А ты нашел? – спросил я.
– Ну так… Я уже тридцать лет в архиве живу, – пошутил Романов.
Теперь все стало на свои места. Оставалось лишь установить обстоятельства гибели экипажа самолета, упавшего в болото около деревни Калачево…
– Наберухина мы поднимем, – говорил Романов.
– А ты уверен, что там именно он? – спросил я.
– Так я же вычислил. Никого другого там быть не может. Посмотришь. Ну, кроме воздушного стрелка Никитина…
До группы Михаила Романова здесь копали серьезно. Даже работал экскаватор. Но безуспешно. Скорее всего потому, что цель была иная – цветной металл. О летчиках может быть и задумывались, но это была «попутная» задача, задача второго плана. Рассказывали, будто тогда, в пятидесятые, из болотной пучины показалось вдруг тело летчика или стрелка, но болото его не отдало, затянув илом яму аж до самых краев воронки. Края «поплыли» и работы решено было прекратить. Естественно, экскаватор «растоптал» болото, произошла подвижка грунта, и все, кто пытался добраться до летчиков потом, только чертыхались в адрес болота за то, что не отдает оно людям желаемое. А болото ждало человека, которому можно было доверить свою тайну. И дождалось. С шестиметровой глубины группой Михаила Романова были подняты останки пилота гвардии лейтенанта Наберухина Ивана Петровича и воздушного стрелка гвардии сержанта Никитина Валентина Николаевича – экипаж из 118-го гвардейского Курского штурмового авиаполка, погибший 12 февраля 1944 года около деревни Лядово Новосокольнического района. Документы, письма, личные вещи – до этого дело дошло лишь через неделю с начала раскопок. Уже дома прочитали письмо, написанное лейтенанту Наберухину Лидией Шпюкмейстер. Мы не знаем, в каких отношениях были они, да и не думали об этом. Когда читали, мы нашли свое – это небольшая информация об уже известном нам летчике Михаиле Селищеве, о взаимоотношениях людей на фронте.
1.ІІ.44 г.
Ванюшка, дорогой!!!
Я не могу не написать тебе, когда передо мной лежат бумаги, где упоминается твоя фамилия, когда я чувствую, когда вокруг тебя такая атмосфера, мое сердце неспокойно и не бьется, как обычно. Я решила во время боевой работы написать пару слов. Вчера мне пришлось читать о том, что Ваня Курасов ранен. Это было для всего нашего коллектива большое горе. Пришли домой все вместе, после чего нас вызвали на очередную нотацию, где я произнесла свою «речь» о вас, все прошло хорошо…
Уже второй раз идешь на задание, и у меня сердце бьется больше, чем у тебя, наверное. Ибо тебе не привыкать к этому, а мне это впервые – переживать за таких героев.
Теперь, Ванечка, я Ниночке немного сочувствую, когда она так волновалась за Мишу, как он только шел на задание. То же самое сейчас происходит со мной. Мы все написали Ване Курасову письма. Как боевые подруги, Ванюша, очень переживаем. Если он не может писать, то ты опиши, какое ранение и что с ним.
Будь здоров. Шлю свое фото. Целую, Лида.
Теперь, после трех лет поиска, можно несколько расширить сказанное в этом письме. То, что в письме речь идет о Михаиле Селищеве, бесспорно – один полк. Плюс к тому у Наберухина нашли фотографию с надписью: «На память Наберухину Ивану от друга и боевого товарища Селищева Михаила. Пос. Сидоровщина 5.2.44 г.»
Иван Курасов – это воздушный стрелок Наберухина. А Валентин Никитин летал в экипаже с пилотом гв. сержантом Савченко, который 6.2.44 г. не вернулся с боевого задания. Никитин заменил раненого Курасова и погиб. А Иван Курасов после излечения переучился на летчика и бил фашистов до конца войны в 825-м штурмовом авиаполку. После окончания войны он жил в Пушкине Московской области и работал директором завода.
На счету гвардии сержанта Никитина было 7 боевых вылетов. Он был воздушным стрелком в 118-м полку с декабря 1943 года. До этого служил в 75-й отдельной роте связи. Там же служила и Лидия Шпюкмейстер. И еще одно дополнение о воздушном стрелке. В его записной книжке было несколько стихотворений. Мы с Романовым в этом жанре не знатоки, но даты в конце стихов наталкивают на мысль о том, что, возможно, их мог написать сам В.Н. Никитин.