Я не знаю рано или поздно, Но должны мы встретиться с тобой. Будет лето, будет вечер звездный, Тополя и месяц голубой. Мы с тобою будем вместе, рядом. Я тогда в глаза тебе взгляну, Расскажу про хищный свист снарядов, По метель и вьюгу, про войну. Расскажу, как мы в снегу глубоком Шли вперед сквозь пулеметный вой И хоть ты была тогда далеко, Все же ты была всегда со мной. Как мы жили, как мы воевали, Расскажу в тот вечер обо всем, Как два слова – Родина и Сталин – Нас вели к победе над врагом. Мир кругом веселый и зеленый, Все кругом бушует и цветет. По ветру развернуты знамена, А на них написано: “Вперед!” Нынче вечер выпал теплый, звездный, Через час мы начинаем бой, Бой жесток, но рано или поздно Все же мы увидимся с тобой.
г. Ефремов. Брянский фронт
23/VІ-42 г. – 26/VІ-42 г.
Боевой опыт Наберухина был богаче. В 1943 году он служил в 874-м ШАП, где был награжден орденом Красной Звезды. В 118-м ШАП командир звена Наберухин стал заместителем командира авиаэскадрильи. В книге учета безвозвратных потерь о последнем моменте жизни летчиков записано: “…Горящий самолет врезался в землю в районе Гришино (12 км сев. Ст. Маево)”.
Так развязал поисковик Романов “гордиев узел” из восьми человеческих судеб, четырех боевых машин и множества воспоминаний местных старожилов. И успех этот не был случайным.
Недавно мне пришлось читать материал о подвиге капитана Гастелло, своего рода исследование на тему: “А был ли подвиг?” Все сходятся в том, что был подвиг, только совершил его другой экипаж. Может быть и в нашем случае другой горящий самолет рухнул на зенитную батарею фашистов. А может не дотянул до батареи и упал поблизости – такое просматривается в событиях того дня. И архивные документы говорят о подвиге неоднозначно: то на батарею упал, то на дорогу с идущей по ней техникой врага. Да и как попасть в ту самую батарею, если летчик сидит не за письменным столом с разостланной на нем полетной картой, где батарея – вот она. Воткнул карандаш – и ее нет. Но как попасть в ту батарею или колонну машин, если самолет горит, если брызжет раскаленное масло, если кожа на руках и лице вздувается пузырями и лопается… Где она, эта батарея? Так что, дорогой мой читатель, автор смотрит на вещи просто. Историческая правда нужна и важна для познания событий в их временных рамках, для познания людей и эпохи. Но есть и другая правда, которой придерживаются многие. Вылетел на боевое задание – это уже подвиг. Победил врага – тоже подвиг. И погиб – опять же подвиг, который не дано познать никому, ведь оттуда не возвращаются. А остальное – случай.
Так совершили ли подвиг Гастелло и Курочкин, Чубук, Наберухин, Юрьев и тысячи других летчиков? Был ли подвиг? Да, был!