Легенды и были

Деревня Красное – одно из древнейших поселений нашего района. Недавно она отметила 500-летие. Там есть средняя школа с довольно богатой историей. Там живут люди, уважающие историю, а поэтому среди них живут и легенды. На праздновании 500-летия села старики вновь вспоминали об отважной девушке Анне Флеер, решившейся на покушение на самого Наполеона. Покушение это было якобы совершено ради мести за своего возлюбленного, погибшего во время Отечественной войны 1812 года. Покушение не удалось, девушку расстреляли. Вспоминали и о другой героине – Маше Порываевой, партизанке, схваченной фашистами и тоже расстрелянной. Получается, одна из героинь совершила подвиг из любви к человеку, другая – из любви к Отечеству. Но самого подвига не отрицал никто.

Лет за десять до 500-летия села Красного побывали мы в этих местах все по той же причине – в связи с поиском погибших экипажей – и случайно встретили старика, сидевшего на бугорочке, на краю луга. Несмотря на жару старик был в плаще, с кнутом. Он пас коров. Подошли, разговорились, рассказали кто мы и откуда.

– А я тоже не здешний, – как бы между прочим сказал дед, – и о том самолете не слышал ничего. Я с войны пришел, а в деревне никого, и дома нет. Соседи сказали, что семья моя на выселках. Вот я сюда и «почесал». Сорок километров за шесть часов прошел – в пехоте воевал, молодой был, не столько хаживал. Пришел, значит, а мои в землянке живут, в блиндаже. Блиндаж все ж лучше, чем ничего. И остались мы здесь. А деревня наша так и не отстроилась. Нет ее сейчас…

Мы уже было подумали, что старик так ничего и не расскажет, но ему, похоже, не хотелось расставаться так быстро. Он начал расспрашивать: что да как копаете, а как вы железо находите, да куда вы его деваете?

– Э-хе, хе, ребятушки, да не то вы копаете, – вздохнул дед. – Говорите, ваша штуковина, – стукнул он кнутовищем по магнитометру, – аж до земной оси железяку чует? – и вопросительно посмотрел на нас. – Так вот искали бы вы лучше золотишко – проку больше. Местов тут у нас хватает. Взять, к примеру, Мотькино болото… Чего смеетесь? Во времена моего детства около того болота стоял хутор. Жили в нем Мотька со Степаном. Детей им Бог не дал, вдвоем век коротали, состарились. А в двадцатом году прошлась по нашим местам казачья банда, и попался дед Степан под горячую руку пьяному казаку. Короче – зарубил казак старика шашкой. Похоронила Мотька мужа, и, не гляди, что стара была, ушла на болото и утопилась в зыбучей трясине. Никто этого не видел, только вся округа говорила об этом, потому что не могла старуха иначе пропасть так бесследно, как утопиться в болоте. Вот с тех пор болото и зовут Мотькиным.

От самого края, от места, где стоял хутор, до трясины добрых полтора километра будет. И путь этот по кочкам да через ручьи – я лично не верю, что старуха пробралась до зыби… А почему, вы думаете, народ так решил? Потому что вместе с известностью болото это дурную славу имело…

Куда ты, стерва.., – заорал вдруг дед на корову ни с того, ни с сего пустившуюся в лес, вскочил и, не разгибая спины, вприсядку, волоча за собой трехметровый хлыст, боком, смешно и неуклюже, словно петух, побежал к корове, щелкнул пару раз кнутом, погрозил ей кулаком, приговаривая: я тебе… и вернулся к нам, – кусають, жара, слепень так и норовит кровушки хлебнуть… А скотине мука… Ну так об чем мы? – дед трясущимися руками достал банку из-под монпасье, открыл ее, оторвал от сложенной в несколько рядов газеты аккуратный прямоугольник внушительных размеров, сложил его, насыпал табаку, завернул, послюнявил краешек, приклеил его к своему сооружению и для пущей важности облизал языком – получилась самокрутка наподобие сигары. – Капиталисты такие курят, – усмехнулся он, – только моя покрепче будет, затянешься – хоть в кусты беги… Так мы про болото говорим? – закашлялся дед. – Ну вот, значит, известно это болото было тем, что, старики говорили, будто в нашествие Наполеона, уже при отступлении, спрятали французы в этом месте награбленное золото. Просто вырыли яму и закопали. А болото уже потом образовалось, потому что перекрыли они родники, что в этом месте были. Так что Мотькино болото искусственное. Видать, можно его и осушить тем способом, которым замочили – открыть родникам путь на волю. А там, глядишь, и экскаватором до богатства доберешься… Это же техника…

По причине завладения Наполеоновым богатством о Мотькином болоте дурная слава по земле катилась. Сразу после той войны приехали на это место жить мать и отец Степана, мужика Мотькиного. Все удивлялись, чегой-то он к болоту так притиснулся. В округе почитай на 20 километров ни одного поселения. И земля тут бедная, и комары, а поселился… и жил до самой своей смерти. Четверых работников содержал – хозяйство было крепкое, деньжата у него водились, а откуда – никто не знал. Мужик он был степенный. Водку – только по праздникам. Выпьет на ярмарке, и тогда рассказывает всем разные страсти о своем болоте, что будто лешии там живут и кикиморы водятся, что всяк человек, заблудившийся в нем, обязательно канет – и примеры приводит: пропал где-то в округе человек – непременно виновно в том его болото, черти да лешаки, которые водят, водят, в болото заведут и уморят его там… Верил в то народ и опасался ходить не только к болоту, но и на хутор.

И вот однажды явился домой Степанов отец злой, мокрый, грязный, весь в болотной тине, и с тех пор стало твориться с ним что-то неладное. Запил, хозяйство забросил. Напьется – плачет, а протрезвеет чуть – берет кнут, гоняет по двору своего работника, что веревки плел, бегает и приговаривает, пока с ног не свалится: я тебя научу веревки вить. Одним словом, до того допился, что окончательно свихнулся. Степан к тому времени уже с девками гулял, и кабы не он, сгинуло бы все отцово хозяйство, а так Степка его поддерживал и вел. Бывало, придет к нему батька и смеется: «Что ты, Степа все в земле копаешься… Брось. Вот твое богатство», – и на болото показывает. Сын этим словам не придавал значения, – что с дурака возьмешь. И когда умирал старик, уже на девятом десятке, все бормотал сыну про болото, про сундучок, про веревку, и проклинал того работника, что ее свил.

Похоронил Степан отца и тоже стал замечать за собой какие-то странности. Тянет его на болото – и все. Ночью не спит – сверлит эта мысль его сознание. Уж и свечку в церкви ставил, и крестом осенял себя всякий раз при такой мысли – не помогало. И решил он отправиться на болото. Долго бродил среди кустов и кочек, пока не нашел едва заметную веревку, привязанную к корню дерева. Потянул – веревка поддалась – и вытащил обрывок длиной метра четыре. Не придал Степа этому значения, бросил веревку опять в трясину и подался к дому. За делами забыл обо всем, но однажды ночью приснился ему отец да и сказал: «Потерял ты, Степанушка, свое богатство…» Проснулся Степан и чуть рассвело – на болото с багром. Прибежал к той мочулине, а веревка-то вытащена – знать кто-то до него побывал.

Опустил он багор в трясину – дна не достать. Надставил еловой сухостоиной, лыком ее к багру привязал, крутил, вертел багор в мочулине – намотал что-то. Стал тащить, глядь – среди тины и грязи веревка на багор накрутилась. Вытащил он багор, выбрал веревку, а на конце ее сундучок привязан и крышка его открыта. Заглянул Степан внутрь – пусто. Смекнул он тогда, почему с отцом такое творилось – через эту оборванную веревку и лишился он рассудка. Но не только это вспомнил Степан. Догадался, что сам виноват в потере клада – разболтал мужикам отцовы бредни, а кто-то за них ухватился и опередил. Кабы не своим трудом жил Степан, может и он бы свихнулся, но такого не случилось, пережил Степан эту утрату, хотя, говорят, мучился.

А через год, тоже летом, пропал куда-то один мужик – как в воду канул. Сказывали, разбогател он в одночасье, в одночасье и канул. Разное говорили, только нет человека, сколько ни искали – не нашли, – выбросил дед окурок. – А я своим собственным умом так кумекаю. Думаю, мужик тоже нашел золотишко, а Степан по богатству его и вычислил. Не иначе пошел мужик на болото за добавкой – не мог Наполеон один сундучок на такую глыбь закопать, – пошел, и встретил Степана. Степан его и порешил. Так думаю, что в пучине той, кроме Матрены, еще и мужик запихнут.

А знаете ли вы кто зарубил Степана? Сын того пропавшего мужика. Тоже, видать вычислил и отомстил за отца. Так что в Мотькином болоте, по моему разумению, есть не только богатства Наполеоновские, но и кости человечьи. Не верите моему рассказу – покопайте, убедитесь, – закряхтел дед и снова петухом запрыгал к отбившейся от стада корове.

Вот такой интересный рассказ появился в дневнике нашего поискового отряда. Но он не имел отношения к нашей поездке, потому что дед повстречался не из этих мест и ничего о военных годах в этом уголке района рассказать не мог. Мы ехали дальше.

Всего в нескольких километрах от деревни Красное есть местечко, которое называется Гари. Несколько лет назад шофер из колхоза «Весенний Луч» Юрка Левшин привел нас с Михаилом Романовым на место падения самолета. Михаил посмотрел на яму, разворошенную сборщиками цветмета и произнес:

– Делать здесь нечего. Все выгребли…

– Да.., – согласился Юрка, – но кое что валяется.., – указал он рукой на разбросанное возле воронки железо. Пошли, начали искать не зная что, и вдруг Романов произнес:

– Это не кое-что, это то, что надо, – и стал промывать металлический осколок, – это то, что надо, – ворчал он, – это номер самолета, это имена экипажа… На металле хорошо были видны четыре цифры: 8216.

Самолет был учтен в 658-м штурмовом авиаполку. В его экипаже были летчик младший лейтенант Булыгин Нестор Александрович и воздушный стрелок старший сержант Широков Кирилл Александрович.

В книге безвозвратных потерь 658-го ШАП значилось:

«…Булыгин Нестор Александрович, младший лейтенант, летчик, 1922 г.р., г. Москва, Ростокинский р-он, Безбожный переулок, д. 7, кв. 5.

Призван Ростокинским РВК. 15.03.44 г. не вернулся с боевого задания при штурмовке войск из района Хордышово–Гаврильцево…

…Широков Кирилл Александрович, старший сержант, воздушный стрелок, 1916 г.г., БССР, Могилевская обл., Быховский р-он, д. Золотово. Призван Быховским РВК. 15.03.44 г. не вернулся с боевого задания при штурмовке войск из района Хордышево–Гаврильцево».

Нестор Булыгин значился в картотеке награжденных: «…награжден орденом Отечественной войны ІІ степени приказом командира 11-го САК № 09/Н от 10.10.43 г.»


Нестор Булыгин. Пройдет время, и он станет летчиком. Погиб на пустошкинской земле в местечке Гари.

Наградной лист

  1. Фамилия, имя и отчество: Булыгин Нестор Александрович;
  2. Воинское звание: старший сержант;
  3. Должность, часть: летчик 658 ШАП; представляется к ордену Отечественной войны ІІ степени;
  4. Год рождения: 1922;
  5. Национальность: русский;
  6. Партийность: член ВЛКСМ;
  7. Участие в гражданской войне, последующих боевых действих по защите СССР и Отечественной войне (где, когда): на Брянском фронте с 31.07.1943;
  8. Имеет ли ранения и контузии в Отечественной войне: не имеет;
  9. С какого времени в Красной Армии: с 1940;
  10. Каким РВК призван: Ростокинский РВК г. Москвы;
  11. Чем раньше награжден (за какие отличия): не награждался;
  12. Постоянный домашний адрес представляемого к награждению и адрес семьи: г. Москва Ростокинский район Безбожный пер. 7 кв. 5. Краткое конкретное изложение личного боевого подвига или заслуг. За время пребывания в 658 ШАП показал себя как хорошего летчика, смелого и настойчивого, беспощадно громящего немецких захватчиков. Будучи на Брянском фронте, свою боевую деятельность начал с 31.07.43 года по штурмовке скопления живой силы и техники противника. Своими боевыми действиями уничтожил: 1 танк, 9 автомашин, 1 зенитную арт. точку, 1 транспортер, 1 склад с боеприпасами, 4 повозки с боеприпасами и до 50 гитлеровцев. На Брянском фронте имеет 15 боевых вылетов.

12.09.1943 года сделал 4 успешных боевых вылета. Несмотря на сильное противодействие ЗА противника и массированные атаки истребителей отлично выполнял боевые задания, точно поражал указанные ему цели бомбами, РС, пулеметами и пушечным огнем.

За отличное выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими оккупантами тов. Булыгин достоин правительственной награды – ордена Отечественной войны ІІ степени.

7.10.1943
командир 658 ШАП Срулик

Достоин награждения орденом Отечественной войны ІІ степени

Командир ІІ САК генерал-майор авиации Данилов

Акт
расследования летных боевых потерь в частях ВВС 658-й ШАП 11-й САК,
тип самолета ИЛ-2 № 8216, двиг. № 25351

Летчик мл. л-т Булыгин Нестор Александрович 1922 г.р., в части с июля 1943 г. Воздушный стрелок ст. сержант Широков Кирилл Александрович, 1916 г.р. 15.3.44 г. в 17.30 в составе семи ИЛ-2 под прикрытием шести ЯК-9 из 293-го ИАП вылетели в район Гаврильцево–Каменка–Хордышово через озеро Ципиля. Самолет мл. лейтенанта Булыгина загорелся и упал в районе цели.

Командир 658-го ШАП подполковник Срулик.

Очевидцы этого случая рассказывали, что объятый пламенем самолет летел очень низко над землей. Были даже слышны крики воздушного стрелка. Очевидно, раненый пилот пытался посадить машину, но не получилось – самолет врезался в землю. Летчиков похоронили местные жители и случай этот забылся. Но пришло время, возникла необходимость зарабатывать деньги столь непривычным путем как сбор цветного металла, и вспомнили мужики об алюминии.

Вот и получается: не бывает худа без добра.

Но зачастую вспоминают люди легенды и были ради того, чтобы сохранить память о прошлом.

Было это в дни проведения Вахты памяти в Себежском районе. Стояло жаркое лето, мы ломами долбили сухую глину, которую не мог проколоть щуп. Поэтому работали с миноискателями «на авось»: а вдруг рядом с металлом останки. Редко, но так случалось, останки находили. И вот когда руки были сбиты до кровавых мозолей, Романов на ужине предложил:

– Все равно завтра не копать, лопаты в руки взять не сможем. Может, проедем, с людьми поговорим? Здесь самолет сел на вынужденную…

Я согласился, и утром мы поехали в деревню Машихино. На скамеечке возле дома сидела пожилая женщина. Подошли, поздоровались, познакомились.

– Мария Минаевна Дружинина, – представилась она, – летчиками интересуетесь? Был случай, приземлялся самолет зимой в сорок четвертом на лед нашего озера. Летчика звали Герман Степанович, как космонавта Титова. Может, поэтому и помню. А вот с фамилией дело худо, хотя она тоже интересная, больше я никогда такую фамилию не встречала. Не то Бютта, не то Бутца – так как-то. Второго летчика, то есть стрелка, звали Василием. Он с ребятишками любил играть в нашей землянке.

Герка рассказывал о себе и о том, как их сбили. Оказывается, фашистская пуля повредила какую-то деталь, по которой в мотор поступало масло. Двигатель заглох, и они опустились на озеро Лива. Документы свои и ракетницу спрятали в дупло и пришли к нам. Немцев тогда в деревне не было, но они в один из дней наведались, поймали летчиков и увезли в Идрицу. Рассказывали, что там их расстреляли… Герман был родом из Пензы, а стрелок Василий вроде бы из Москвы.

Нам доводится встречаться с людьми, памяти которых можно позавидовать. Послушаешь их рассказ, сверишь с архивными документами и удивишься: а ведь насколько точны воспоминания! Так произошло и с воспоминаниями Марии Минаевны. Уже после возвращения из архива Романов рассказывал:

– Представляешь… Нашел я послужную карточку Германа Степановича. Знаешь какая фамилия? Бутто. И здесь Мария Михайловна не ошиблась. Но не это главное.

Открываю послужную карточку и читаю: «Бутто Герман Степанович… уволен в запас 10 декабря 1945 года…» Значит, не расстреляли летчика в Идрице. И еще один интересный факт.

После поездки в архив я написал на родину летчика, в Пензенскую область. Недавно получил ответ. Сообщают, что имя Г.С. Бутто занесено в Книгу Памяти по Пензенской области, и он значится погибшим в бою и похороненным в деревне Чайки Себежского района. Вероятнее всего начало всей этой неразберихе положила запись в Книге безвозвратных потерь, где сообщается о том, что «лейтенант, командир звена Бутто Герман Степанович 14.1.44 года не вернулся с боевого задания из района Чайки Калининской области».


Герман Степанович Бутто в госпитале.

Но жив был летчик во время войны, жил и после нее. В свою часть после освобождения из плена он вернулся в мае 1945 года. А до этого времени, как явствует еще из одного документа, лейтенант Бутто прошел вот такой путь:

«14.1.44 г. При выполнении боевого задания в районе н.п. Рог самолет лейтенанта Бутто был сбит огнем ЗА противника, были повреждены маслорадиатор и элерон. В результате он произвел вынужденную посадку на территории противника на оз. Лива, что восточнее н.п. Машихино. После посадки вместе с воздушным стрелком старшиной Лапшиным скрывался в лесу с целью пробраться через линию фронта на свою территорию.

12.2.44 г. они были взяты в плен немецкими солдатами. После допроса отправлены в тюрьму в н.п. Пустошка. Затем в тюрьму г. Опочка.

1.3.44 г. был отправлен в лагерь гестапо г. Лодзь.

27.7.44 г. из Лодзенского лагеря был переведен в Нюльберг, а затем был отправлен в рабочую команду в местечко Юшбах, где пробыл до освобождения этой территории войсками Красной Армии. В часть из плена прибыл 17.5.45 г.»

Получается, до марта 1944 года Лапшин и Бутто были вместе. Михаил Николаевич Романов искал теперь их родственников, чтобы узнать о дальнейшей судьбе экипажа.

Из Пензенской области, где проживал до войны Г.С. Бутто, пришло письмо от его дочери. Нелли Германовна сообщала, что отец был награжден орденом Красной Звезды, часто вспоминал о войне. В связи с пребыванием в плену долго не мог устроиться на работу. Умер он в 1983 году.

Родных старшины Лапшина найти не удалось.

Из архивной справки мы узнали о нем следующее:

«Родился 24.01.1915 года в г. Подольске Московской области. В феврале 1942 года был призван в армию и направлен на фронт в 948-й штурмовой авиаполк 308-й штурмовой авиационной дивизии. Награжден орденами Красного Знамени, двумя – Красной Звезды, медалью «За отвагу». Находился в лагерях военнопленных на оккупированной территории, затем в Польше, Германии, работал в качестве чернорабочего. Был освобожден союзными войсками и передан советским властям. С 23.09.1945 г. находился во 2-й роте 17-го рабочего батальона. Фильтрацию проходил в г. Первомайске Ворошиловградской области с октября 1945 г. по 16 февраля 1946 г., после чего передан в кадры промышленности и 30.03.1946 года направлен в Первомайский трест восстановления шахт.

Компрометирующих материалов за время его пребывания в плену не имеется.

Сведений о его дальнейшей судьбе нет».

Разное случалось на войне. Лишь у единиц была на тот отрезок жизни своя «индивидуальная» судьба. Многие же повторили судьбы друг-друга.

Характерно, что почти все плененные пилоты направлялись в Лодзь, а затем в Германию. Воздушные стрелки, как правило, шли другой дорогой, и эта дорога была длиннее. Многие из них, возвратившись из немецких лагерей, попадали в советские. Если рассматривать этот поиск, то старшина Лапшин прошел тот же путь, что и старшина Микуленко из 893-го ШАП: лагеря военнопленных, освобождение, шахты.., хотя компрометирующих материалов на них не имелось.

Да и судьбы пилотов, побывавших в плену, тоже были похожи. Об этом говорит следующий поиск Михаила Николаевича Романова. Он немного отличается от иных, потому что в этом поиске столкнулись интересы двух следопытов – Михаила Романова и Татьяны Клочковой. Михаил Николаевич разыскивал родственников летчика 293-го истребительного авиаполка младшего лейтенанта Лиманского Якова Михайловича, по данным архива погибшего 2 марта 1944 года на территории Пустошкинского района.

Татьяна Карповна искала своего земляка, того же летчика, уроженца г. Макеевки Донецкой области, не вернувшегося, согласно архивным данным, с войны. Это редкость, когда два следопыта встречаются в одном пои

ске по обоюдным интересам: установить обстоятельства и место гибели, найти родственников погибшего.


Летчик-истребитель Яков Лиманский.

Т.К. Клочкова первой вышла на след родственников Якова Лиманского и от них узнала, что он умер в 1989 году. Собственно, она и сообщила М.Н. Романову об этом:

«И вот однажды… Раздался телефонный звонок. В трубке послышался голос женщины, которая назвалась Лиманской. Это была невестка бывшего летчика Я.М. Лиманского – Галина Сергеевна. Она и рассказала, что Яков Михайлович родился в селе Поповка Макеевского района. Теперь этой деревни нет. Уходя на фронт, он «прибавил» к возрасту 2 года. Рассказала, что тогда, 2 марта сорок четвертого, раненый летчик Лиманский попал в плен, позднее был освобожден советскими войсками, продолжил службу, демобилизовался в 1946 году, вернулся в родную Макеевку и всю жизнь проработал на шахте «Пролетарская–Крутая».

А обстоятельства, при которых летчик попал в плен, таковы. Второго марта 1944 года в составе четверки ЯК-9 он вылетел на прикрытие ИЛов в район Сукрино Калининской области. В 14 часов 25 минут в районе южнее деревни Березно произошел бой с двумя ФВ-190. Один из них был сбит Лиманским, второй же продолжал наседать.

Бой переместился в район д. Юшково. В результате наш самолет был сбит, а летчик попал в плен.

Как видите, ошибку в архивных документах исправить проще, правда, стоит она многолетних усилий следопытов. Вернуть человека из небытия, рассказав всем о его подвиге, труднее, но тоже возможно. Невозможно только воскресить в плане физическом, но в духовном – да. И этим духовным пристанищем почти всех героев поисков Михаила Романова является память.

Уж коль речь зашла о деревне Юшково, в плане «поисково-информационном» скажу, что в трех километрах от места падения самолета Лиманского упал бомбардировщик ПЕ-2. Это было в августе или сентябре 1943 года. бомбардировщик падал ночью в тылу врага, разгрузился пятью бомбами. Стрелок-радист, приземлившийся на парашюте, повредил руку, заходил в деревню Козлы, где ему оказали помощь, и ушел к линии фронта. Летчика и штурмана обнаружили в воронке, образовавшейся от взрыва оставшихся бомб, части тел собрали в парашют и похоронили там же, в воронке. При раскопках мы подтвердили этот факт – нашли останки, куски хромовых сапог, обрывки парашютной ткани – вот и все. А сразу же после этого происшествия, в 1943 году, кем-то из жителей деревни Козлы на месте падения самолета был найден портсигар с выгравированными на нем фамилией и местом жительства одного из погибших членов экипажа. Вот повезло! Жаль, что находка не сохранилась до наших дней.